Джуд неудачник. Томас Гарди
мне нечего объясняться, – ответил он просто и улегся опять, после чего молчание между ними не нарушалось.
Проснувшись по утру, Джуд смотрел её все окружающее как будто другими глазами. Что-же касалось спорного вопроса, то он принужден был положиться на слова жены, сознавая, что при данных, обстоятельствах он не мог поступить иначе.
Джуду смутно представлялось, что есть что-то фальшивое в социальных условиях, и что эта фальшь требует многих уступок и жертв, и все из-за мимолетного взрыва, вызываемого новым и преходящим инстинктом, который, не заключая в себе признаков порока, все-же не может быть назван иначе, как слабостью. Он старался уяснить себе, что он сделал своим поступком, или что его жена потеряла из-за него, чтобы он мог оказаться пойманным в ловушку, благодаря которой, если не им обоим, то по крайней мере ему предстояло быть связанным во все остальное время жизни. Быть может, было нечто благоприятное в том, что обстоятельство, побудившее его жениться, оказалось несуществующим. Но факт женитьбы все-таки остался.
Пришло время убить свинью, которую наши молодые откармливали с осени, и время заклания было назначено на самом рассвете, так чтобы Джуд мог отправиться в Ольфредстон, не теряя особенно много времени.
Ночь казалась необыкновенно тихой. Джуд выглянул из окна задолго до рассвета, и заметил, что земля была покрыта довольно толстым слоем снега, хлопья которого еще продолжали падать.
– Боюсь, что мясник, пожалуй, не придет, – сказал Джуд Арабелле.
– Э, придет. А ты вставай и нагрей воду, если хочешь, чтобы Чалло ошпарил свинью. Хотя я предпочитаю паленых.
– Сейчас встану, – ответил Джуд. – Я люблю наши местные обычаи.
Он спустился с лестницы, развел огонь под котлом, подкладывая под него содому, причем огонь весело вспыхивал и освещал кухню. Но для него приятное ощущение тепла отравлялось мыслью о назначении этой топки вскипятить воду для убоя животного, которое было еще живо и напоминало о себе хрюканьем из хлева. В половине седьмого, – время, которое было назначено для прихода мясника – вода вскипела и Арабелла сошла в кухню.
– Чалло пришел? – спросила она.
– Нет!
Пришлось поджидать, а между тем уже начинало светать унылым зимним рассветом.
Арабелла вышла взглянуть на дорогу и, возвратившись, сказала: Не видать его. Верно, напился с вечера. Такой снег не мог бы помешать ему придти, конечно!
– В таком случае, нам надо отложить дело. Только даром воду кипятили. Может быть, в долине снег глубок!
– Отложить нельзя. Больше нет корма. Еще вчера утром я стравила последнюю болтушку.
– Вчера утром? Чем же свинья жива с тех пор?
– Да ничем!
– Значит, она околевает с голоду?
– Понятно. Мы всегда так делаем за день или за два до убоя, чтобы не возиться с кишками. Что за невинность не знать таких простых вещей!
– Вот почему она так и кричит, бедняжка!
– Об этом разговаривать нечего – ты должен заколоть ее. Я покажу тебе как. Хотя свинья такая крупная, что Чалло справился-бы с нею лучше, чем ты.