Deja Vecu [Уже пережитое]. Георгий Евгеньевич Кузьмин
конец!
Сознание согласилось с этим выводом и услужливо отключилось.
Сколько я пролежал в «отключке», и сколько за это время из меня вытекло крови сказать сложно, но когда я пришёл в себя, было понятно только одно – осталось мне недолго. Вместо спины я ощущал нашинкованное месиво, руки и ноги окоченели до онемения. Сил двигаться не было вообще, а все попытки сдвинуться с места кроме жуткой боли ничего не принесли.
Самое время пожалеть себя, проклясть злых нелюдей, и оставить мысленный привет всем, кого любил и помнил. Память, как старый коллекционер гордящийся своим состоянием, подкинула мириады лиц и имён, которые были мне дороги. Чем больше я думал о них, тем больше возникало деталей моей жизни. Оказывается я столько всего помнил, что никакому банку данных и не снилось! Помнил отчётливо, до мельчайших деталей, видел наяву всё, что со мной происходило в полном объёме. Достаточно было только вспомнить общую картину чего-либо: дет-сад, школа, институт, работа, родители, друзья, девушки…
И всё это закончится здесь, так неправильно и глупо.
После гнетущего падения в пропасть отчаянья я собрался с силами, ещё раз открыл глаза и…
И увидел ежедневник!
Он лежал в метрах двух от меня, судя по всему они сочли книгу не нужной и выбросили. Это был шанс. Собрав все силы, я сдвинулся в сторону ежедневника, и понял, что эти два метра из всей моей жизни будут самые сложные.
Боль была невероятная!
Но медлить было нельзя и я совершил второе движение.
Грудная клетка булькнула и выдала хриплый стон.
Останавливаться нельзя. Ещё одно движение. И ещё, и ещё. На полпути в глазах начала появляться мутная рябь, а пространство стало отдаляться. Часики моих последних сил тик-такали всё громче, извещая что скоро пора баиньки. Навечно.
Ещё рывок и ещё один. Руки совсем окоченели и ниже предплечья я уже совсем перестал их чувствовать. Тем временем книга была уже близка. Словно на поле боя, я перебирался ползком к заветной цели, в то время как моё тело становилось всё тяжелее и тяжелее. Теперь остановка была не просто запрещена, а каралась по всей строгости природного закона. Смертью.
Ещё движение и ещё одно.
Вот! Есть!!!
Ежедневник был прямо передо мной, и хотя в глазах всё плыло искажающими помехами, я всё равно понимал, что успел на своё второе День Рождение. Трясущейся кистью руки я открыл моё спасение, кое-как пролистал до той страницы, куда мне нужно попасть и…
Чуть не расплакался от обессиливающего отчаянья.
Нужно было всего-навсего зачеркнуть какую-нибудь строчку, но чем? При всём своём огромном желании, я не смогу достать ручку из запасного внутреннего кармана на молнии. Как нелепо – передо мной простейший механизм перемещения во времени, в котором даже годовалый котёнок разберётся, а я умру от того, что не могу просто перечеркнуть одну единственную долбанную строчку.
В глазах стало ужасающе темно и уши заложило невероятным давлением. И это тогда, когда я добрался до цели.
Стоп!
Ключевое