Бизнес и/или любовь. Шесть историй трансформации лидеров: от эффективности к самореализации. Ольга Лукина
о «правильном» и жесткие социальные роли.
Безусловно, мы имеем дело с неблагодатной почвой. Многие десятки лет уважение к человеку и право на выбор были вне закона. С этого все начинается, ведь это трещина в самой платформе пирамиды потребностей человеческой личности.
Любить себя считалось неправильным эгоизмом и порицалось. Заботиться полагалось об общем благе. Принести себя в жертву на алтарь общего дела – вот это считалось добродетелью. Женщина должна была выйти на работу через три месяца после родов, оставив младенца с чужими людьми. Человек не мог себе позволить быть уязвимым, это считалось позорной слабостью. Люди должны были соответствовать идеалу строителя коммунизма. Идти вперед, никогда не сдаваться, создавать себе трудности, а потом их самоотверженно преодолевать. И при этом даже не всплакнуть.
Целая страна жила в реальности, где не было места ни здоровой заботе, ни теплу, ни уважению к человеческому достоинству. А сверху все это было припорошено какими-то слащавыми словами о добре, единстве и ожиданием светлого и счастливого будущего для всех. Как пел в своей культовой песне Виктор Цой: «Все говорят, что мы в месте… Все говорят, но немногие знают, в каком…»
И вот это изуродованное представление о любви глубоко вошло в нас и стало существенной частью нашего культурального скрипта. Поэтому мы сегодня бессознательно воспроизводим то жесткое, потребительское отношение к себе, то его полную противоположность – погоню за удовольствием и материальным успехом.
Наше сегодняшнее общество, в отличие от общества советского, – это лишь другая крайность невротического диапазона. И то, и другое по своей сути деструктивно. Люди, уставшие от внутреннего и внешнего деспотизма, от тотального дефицита, бросились в погоню за удовольствием, уставшие от нищенства погнались за богатством. Вот и всё.
Это ответ на вопрос, почему сегодня так много детей активных и успешных людей мучается от праздности и пустоты. Им по 20–25 лет, а они вообще не понимают: зачем трудиться? И так всё есть.
К настоящей, здоровой любви это по-прежнему не имеет никакого отношения.
Древние греки были мудрее нас. Еще в античные времена они разделяли эрос (влюбленность) и агапэ (вид любви, который описывает сущность и характер Бога: преданная, бескорыстная и безусловная).
Когда мы говорим об иерархии потребностей Маслоу, то после базовой потребности в безопасности следует потребность в любви, близости, принятии. Думаю, он имел в виду агапэ.
Невротическая любовь
Любовь зла – полюбишь и козла.
Это не любовь зла. Зол и жесток наш бессознательный сценарий, который толкает нас на воспроизведение нездоровых моделей близких взаимоотношений, которые мы унесли с собой из детства. И неважно, что мы могли страдать и плакать, чувствовать себя несчастными в детстве и молиться скорее вырасти, чтобы убежать навсегда от этой болезненной зависимости.
Став