Фрейд и его госпожа. Лариса Соболева
женщине в белом халате: – Иди к машине, вызови милицейскую группу. Ну, вот, теперь и нам придется ждать… Да, господа хорошие, а кто-то ведь нуждается в нашей помощи, но не получит ее из-за вас.
Все были уверены, что он не прав, наезжая на родственников утопленницы, но, столкнувшись с подобной проблемой впервые, они не посмели возразить врачу. Что поделать, нынче далеко не всех врачей отличают вежливость и такой анахронизм, как сочувствие. Растерянная Полина предложила всем пройти в дом, а когда народ расселся по креслам и диванам, она вообще сморозила:
– Может, чаю?
По красноречивым взглядам собравшихся Полина поняла, что ее предложение в данной ситуации неуместно, и скромно присела в уголке, сложив ладони на коленях. Рядом с ней встал Шурик, опершись спиной о стену, и молча наблюдал за всеми.
Четверть часа тянулось нескончаемо долго, а всеобщее молчание привносило в напряженную атмосферу ожидания драматически тревожную ноту, которую подчеркивали громко тикающие напольные часы. Даже Настенька вела себя тише воды и разговаривала с Марианной, не выпускавшей малышку из рук, шепотом.
Собственно, все они по отдельности склонялись к тому, что произошел несчастный случай, но фраза доктора: «Может, ее утопили» взбаламутила их, подняла у каждого со дна души разного рода страхи. Черт его знает, что подумают товарищи из органов, которым нужны звездочки на погонах, репутация гениев розыска, а то и взятка в крупном размере? Такова жизнь: на чьи-либо порядочность и справедливость рассчитывать не приходится.
Появился Антон, оглядел пасмурную компанию и, не задавая никаких вопросов, прислонился к дверному косяку плечом. Вот кто отвечал самым требовательным вкусам женщин, читающих любовные романы, – друг Кирилла. Мужчины в тридцать пять (особенно смазливые) выглядят либо вечными мальчиками, либо они уже обременены жизненным опытом и кажутся молодыми стариками. Антон, оставаясь в отличной форме, не согнулся под «гнетом жизненного опыта»: он отличался жизнерадостностью и коммуникабельностью, но дистанцию соблюдал, при всем при том палец ему в рот не стоило бы класть никому.
Маятник чудовищно медленно отстукивал время, наверное, у каждого было впечатление, будто в виски ударяет молоток и в голове стоит сплошной звон. Взгляды присутствующих невольно обращались к огромному ящику с циферблатом, напоминавшему гроб. В конце концов Кирилл не выдержал, подошел к часам, открыл дверцу и остановил маятник. Наступила гробовая тишина, воздействие которой оказалось хуже звона в ушах от маятника. Изредка тишина эта «разбавлялась» покашливаниями и протяжными вздохами.
Группа оперативников деловито шагала к бассейну, следом семенил Шурик.
– Здравствуйте, меня зовут Горчаков Шурик… – представился он.
– Горчаков? – сделал акцент на его фамилии старший группы Таничев. – Ты случайно не родственник Захару Альбертовичу?
– Ага, – обрадовался Шурик. – Это мой папа. Можно мне присутствовать при осмотре места происшествия? Я будущий криминалист, на четвертом курсе учусь, на «отлично».