Малыш и Горемыка. Рассказы. А. И. Трифонов
отпросился у своего начальства, встретив с его стороны сочувствующие и всё понимающие взгляды, а потому не задавшего мне ни одного вопроса о причинах столь скоропалительной моей отлучки, слишком очевидно она была написана на моём сморщенном от боли лице. Затем, опираясь на сучковатую трость, подаренную мне когда-то много лет назад товарищем, долгое время без дела валявшуюся в кладовке как совершенно бесполезная вещь и теперь так кстати оказавшуюся мне чрезвычайно полезной, я поплёлся в редакцию названного мне привередливым стариком журнала, где и отдал её в секретариат.
Ответ пришёл ко мне примерно через месяц и был тривиален, находясь в полном соответствии со всеми моими предварительными ожиданиями: «Ваш рассказ по своему содержанию не отвечает актуальным проблемам современности, а по своему уровню не соответствует принятым в нашем журнале высоким, художественным требованиям!» Ответ оказался на удивление предсказуем и лаконичен. Я не пытался бороться за свою рукопись, не просил встречи с главным редактором или, по крайней мере, с его заместителем, как иногда это делают некоторые особо настойчивые авторы. Я забрал рукопись и на этом счёл свою миссию перед привередливым стариком вполне исполненной, ожидая дальнейшего развития событий, а что они воспоследуют и непременно скажутся на ком-то из руководства журнала, причём отнюдь не в обнадёживающем своём виде, я нисколько не сомневался. И они, действительно, последовали уже через три дня. Ближайшую же ночь и несколько следующих за ней я провёл довольно спокойно, без сновидений и мук, если не считать только колющих болей в щиколотках – последствия собачьих укусов. Конечно, злобный старик мог бы ещё мне вменить в непокорство мою очевидную пассивность и отсутствие каких-либо энергичных попыток добиться своего, протолкнуть рукопись в редакции, но по какой-то так и оставшейся неизвестной мне причине он не захотел этого делать, видимо, направив всё остриё своего вспыльчивого характера на руководителей редакции. И таким образом, я получил приятную возможность отдохнуть от тяжких мук и беспокойств предыдущей ночи.
Утром третьего дня после моего ночного (во сне) столкновения с собачьей сворой Роговицкого, утром, ровно в девять часов, в моей квартире раздался резкий телефонный звонок, то, конечно же, звонили из редакции, как оказалось, это был тот самый заместитель главного редактора. Но теперь от его неприступного, полного внутреннего холода голоса, который мне довелось ранее услышать, пока регистрировали мою рукопись в секретариате, не осталось и следа.
– Прошу вас, срочно приезжайте, привезите мне ту самую вашу рукопись, мы подумали и всё-таки решили её напечатать! Я очень вас прошу, только обязательно принесите её мне сегодня же. Поверьте, мы её опубликуем сразу же, первым эшелоном, в долгий ящик откладывать её не будем. Обещайте мне… – униженно просил он, и мне показалось, что со мною говорил совершенно другой человек,