Пропавший. Мэри Торджуссен

      Снова собрав волю в кулак, я открыла створки его гардероба. Разумеется, он оказался пустым. Проволочные вешалки болтались на перекладинах, но здесь не осталось даже намека на запах любимой туалетной воды Мэтта. Не было смысла проверять выдвижные ящики, но я все равно сделала это. Пустота. Как в тот день, когда я купила этот платяной шкаф.

      Я разделась и бросила свою одежду в корзину для вещей, предназначенных в стирку. При этом наливала вино бокал за бокалом и пила, не ощущая вкуса. Из нижнего ящика своего прикроватного столика я достала наушники. Они служили мне глушителями шума, когда я не хотела ничего слышать, даже собственные мысли, – как раз то, что мне требовалось в тот момент. Я чувствовала головокружение и жар по мере того, как алкоголь проникал в кровь. Взяв подушку с той стороны постели, где обычно спал Мэтт, я уткнулась в нее. Она пахла свежестью и чистотой. Напрасно было искать на подушке хоть что-то, связывающее ее с ним. Слезы обильно текли по моему лицу, и сколько бы раз я ни протирала его, через несколько секунд оно снова становилось мокрым. Когда я представляла, как Мэтт тщательно собирает вещи, чтобы оставить меня, без единого слова объяснения, без всякого предварительного намека, что может уехать, мое сердце будто с силой сжимал невидимый кулак. Я едва дышала.

      Где же он мог быть?

      Глава 4

      Я проснулась посреди ночи. Во рту было кисло, глаза распухли от слез. Я крепко сжимала ножку своего бокала, а вторая половина постели, где всегда спал Мэтт, пропиталась разлитым вином. В воздухе стоял устойчивый запах перегара, и я вдыхала эти выветрившиеся алкогольные пары. Мой желудок взбунтовался. Пришлось броситься в ванную.

      Хотя я должна была успеть подготовиться к этому и не реагировать особенно остро, меня охватила глубокая печаль при виде своей зубной щетки, оставшейся в одиночестве. Я смотрела в раковину, пока чистила зубы и умывалась, намеренно не глядя туда, где зияли пустоты вместо бритвенных принадлежностей Мэтта, на крючок, где еще накануне висел его халат, на углубление в полке, куда он ставил гель для душа и шампунь. Но при этом я уже чувствовала себя по-другому, словно все изменилось. Другой стала я сама. У меня раскалывалась голова, глаза покраснели от плача, но этим ощущения не исчерпывались. Болела каждая мышца, грудь стянуло обручем, мешавшим дышать. Казалось, я серьезно заболела чем-то вроде гриппа.

      Я вышла на верхнюю лестничную площадку, чтобы спуститься и налить себе стакан воды, но замерла, вновь заметив отсутствие плакатов на стенах в холле. Не сумев заставить себя справиться с эмоциями, я вернулась в постель.