Мантисса. Джон Фаулз
Замечательно. Отдых… Толчок! Еще раз. Вот и все, что вам нужно делать, мистер Грин. Отдых – толчок. И снова. Уверенный ритм, без перебоев, вот и весь секрет. Блеск! Еще раз. Со всего размаха. Прекрасно. Всем телом, пожалуйста. Держите ритм. Так полезнее для вас, полезнее и для вашего новорожденного.
– Для моего новорожденного?!
Однако доктор Дельфи слишком занята своим терапевтическим курсом, чтобы откликнуться. Он бросает отчаянный взгляд на сестру Кори, стоящую у изголовья кровати:
– О чем это она? Какой еще новорожденный?
Сестра прикладывает палец к губам:
– Вы просто сконцентрируйтесь, мистер Грин. Теперь уже недолго.
– Но я же мужчина, в конце-то концов!
– Вот и наслаждайтесь! – И сестра подмигивает ему.
– Но…
Тут резко вмешивается доктор Дельфи:
– Мистер Грин, прекратите вербализацию! – Дыхание ее стало прерывистым, ей приходится умолкать после каждой фразы. – Так. Последнее усилие. Я чувствую его приближение. Хорошо. Хорошо. Прекрасно. От бедер. Изо всех сил. – Голова ее по-прежнему низко наклонена, видимо, доктор Дельфи наблюдает за все усиливающимися, убыстряющимися движениями их слившихся чресел. – Ну вот… вот мы какие… великолепно. Великолепно. Теперь все в порядке. Продолжайте. Не останавливайтесь. Вплоть до последнего слога! Сестра!
Он смутно отмечает, что сестра Кори прошла к изножью кровати и исчезла из виду, так как энергично работающая доктор Дельфи, все еще опираясь на вытянутые руки, загораживает обзор.
– Ну, последний толчок. Еще один. Еще. Самый последний!
Она коротко вскрикивает, будто и вправду разрешилась от бремени, и движение прекращается. Молчание. Он сознает, что сестра Кори опять отошла к столу в углу комнаты. Доктор Дельфи не поднимает головы, концы ее шарфика спустились совсем низко. Она пытается отдышаться, делая частые вдохи, будто только что ныряла на большую глубину. Потом без сил опускается ему на грудь. Кожа ее стала влажной от пота, и он слышит, как колотится у нее в груди сердце. Но ее изнеможение – совершенно явно – результат физических усилий, а вовсе не бурных эмоций, так как лицо она от него отвернула.
Примерно полминуты или около того он взирает на потолок в состоянии запоздалого шока. Под конец ему все же не удалось настолько полно сохранить объективность, насколько хотелось бы, но он и не настолько увлекся, чтобы не отметить некоторые странные слова и неверные концепции… им овладевает ужасное подозрение: что, если, несмотря на ее утверждение обратного, он все же оказался в сумасшедшем доме, учреждении для умалишенных, и каким-то образом попал в руки двух других пациентов… пациенток… по недосмотру настоящих сестер и врачей? Но с какой стати мог он очутиться в подобном учреждении? И с какой стати мог подобный недосмотр иметь место?
Он незаметно глянул через всю комнату в сторону сестры Кори. Она сидела к нему спиной – не совсем, вполоборота, склонившись над бумагами, лежавшими на столе, – видимо, над историей его болезни. Ничто в ней не говорило