Возвращение в Сары-Черек. Михаил Черемных
Но что можно успеть рассмотреть с вертолета? Даже пролетая над знакомой местностью, я сделал только несколько сумбурных заметок на полстраницы, хотя очень спешил увидеть и записать как можно больше. Потом выяснилось, что и эти записи не совсем удачны, не туда надо было смотреть. Что уж тут говорить о незнакомых горах Бозбу-Тау, я даже не отметил, есть ли кустарники по их верхним поверхностям. Но вернемся в тот сумеречный вечер, когда мы вышли на главный водораздел этих гор.
Высота берет своё. 2490 м. Луковые луга были найдены в северных лощинах, под обнажениями камней. Это овсяницево-луковые сообщества, в составе которых уже знакомые – давно отцветший лук черно-красный[14], высотой до 0,6 м, овсяница тяныпаньская (Festuca alatavica), ежа, лисохвост луговой, герань прямая, флёмис горолюбивый (Phlomis oreophila), щавель кислый, паралигустикум пестрый (Paraligusticum discolor), тысячелистник, колокольчик сборный (Campanula glomerata), порезник Шренка (Seseli schrenkianum), купальница алтайская, скерда сибирская (Crepis sibirica), золотарник даурский (Solidago dahurica), ирис согдийский (Iris sogdiana). Они чем-то отличались от сарычелекских, геранью что ли, или тем, что лук здесь тоже какой-то другой.
В начавшихся сумерках нашли пологий участок склона, в 20 м ниже водораздела. Ломали прангосы, дёргали герань, срезали ножом злаки, собирали лежащие прутья эремурусов, обилие последних очень радовало, они особенно хороши для матрасов. Мы укладывали их на грунт непосредственно под собой. Когда убедились, что запасенной травы достаточно, небо почти потемнело. Оно было густо-синим…
Я еще раз взглянул на ночлег, что-то мне так сильно напомнивший со стороны. Да, точно, я видел почти такой же два года назад у подножия Тооку, в Сары-Челеке. Это было заброшенное гнездо кабана. Взглянув, еще раз, на потемневшее небо, мы увидели гроздья ярких звезд. Ночь прошла спокойно. Вернувшись в лагерь, мы нашли целёхонькую застегнутую палатку, всё оказалось на месте, и опасения наши были совершенно напрасными. Кто поплывет через Кара-Суу ночью, даже, если он знает, что на месте нас нет.
За три дня мы совершили еще несколько небольших маршрутов для описания растительности на россыпях камней в ущелье Учкурт. Там были густые, декоративные заросли курчавки прутьевидной (Atraphaxis virgata) – невысокого, до 1-1,5 м, обильно и тонко ветвящегося кустарника из семейства гречишных, жимолости Королькова (Lonicera korolkowii), боярышника понтийского (Crataegus pontica). Они росли по крупнообломочным черным россыпям камней, на склоне 20-25 градусов, и привлекали наше внимание сизовато-красными аспектами цветущей курчавки, белыми пятнами её альбиносов, растущих здесь же, и всё это в окружении густых, предельно сомкнутых бородачевников. Для меня осталось загадкой, это массовое осеннее цветение курчавки, календарные сроки цветения и плодоношения которой – май-июнь. Описали скалы вдоль побережий Кара-Суу, которые так часто видели из окна автобуса. Это были вишнёво-курчавковые сообщества по камням, с клематисом восточным (Clematis orientalis), эфедрой хвощевой (Ephedra equisetina), спиреей зверобоелистной, фисташкой. Местами они чередовались с незаросшими
Лук Кауфмана