На чужой войне. Вячеслав Кумин
нужным…
Хотя на этой заштатной планете, населенной, по сути, беглым и ссыльным элементом галактики, полиция существовала лишь номинально. Центральную имперскую власть представляла лишь небольшая база погранично-таможенного контроля, чьи истребители и уничтожили «Мираж». На остальной территории правил первобытный закон: «каждый сам за себя». Любой человек по отношению к своему обидчику являлся полицейским, судьей, прокурором, адвокатом и палачом. Джерри помнил, что на его родине такое правосудие называли «законом Линча».
– Обязательно, мистер Тиссанг. Когда будем в следующий раз в городе, так и покажемся докторам. В конце концов документы надо как-то выправить.
Тиссанг понял все правильно. Большинство населения жило вообще без документов – просто они здесь никому не нужны, – но раз документы потребовались, значит, работник решил отправиться в «свободное плавание», с прицелом на бегство с планеты.
– Что ж, пусть так, – облегченно сказал хозяин фермы.
– А сами вы что думаете по моему поводу?
– Хм-м… А сам-то ты как? – снова ушел от ответа Тиссанг.
Дональдан вспомнил воронку от взрыва на поле, куда он частенько ходил, как только появилась возможность вставать с постели. В прошлый Сезон Ветров, начавшийся через несколько недель после крушения, ее всю заполнило песком, и только полное отсутствие растительности напоминало о случившейся трагедии. От этого Джерри и стал отталкиваться.
– Думаю, раньше я был контрабандистом или чем-то в этом роде, если вы говорите, будто я вылез из того корабля незадолго до взрыва… Особенно если учесть, что по нам стреляли не то полицейские, не то пограничники.
– Вот-вот, потому я тебя и не стал сдавать полиции. Сам по молодости грешил, хе-хе…
3
Джерри отбивался от Малики следующие два месяца не только и не столько потому, что это очень не понравилось бы мистеру Тиссангу, сколько еще и потому, что она все же не была человеком в его понимании, то есть не являлась потомком планеты-матери всех людей Земли.
Грубо говоря, заняться с ней любовью для Дональдана было бы все равно что заняться каким-то извращением (не говоря уже о том, что он мог заболеть какой-нибудь смертельной болезнью, безобидной для местных). Впрочем, постепенно страх перед болезнями уходил прочь, как и мысли об извращенности подобной связи. Вожделение брало свое, и он уже лишний раз старался не смотреть на Малику. Он отворачивался при ее появлении и брался за первую попавшуюся работу… Синеватые глаза без радужки все еще отталкивали, но все остальное притягивало точно магнитом, а она, стерва, еще и стала одеваться в одежду, подчеркивающую фигуру, и двигаться так, чтобы подать свои достоинства еще лучше, если их все же не заметили.
«Или мне это кажется? – одергивал себя Дональдан. – Одевается и ходит как обычно, и я все выдумываю…»
Но что было делать ночью, когда Малика, доведенная гормонами до ручки, появилась в его комнате в ночное время?! Это уже точно не плод сексуальной