«Красное Колесо» Александра Солженицына. Опыт прочтения. Андрей Немзер
сентиментального и «домашнего» подпоручика из «Августа…».
Дав в большей или меньшей мере развернутые портреты четырех младших офицеров (Харитонов, Ленартович, Козеко, Чернега, которому недолго оставаться фельдфебелем), уже принимающих участие в боевых действиях, автор заставляет нас серьезнее отнестись к выбору Сани Лаженицына. Мы, зная о войне больше, чем доброволец, ощущаем его наивность. Саня не вполне понимает, сколь страшно и тяжело на фронте. Из четырех соотнесенных с Лаженицыным персонажей двое (Ленартович и Козеко) не только мучаются и проклинают свою участь, но и не выполняют своих прямых обязанностей (грубо говоря, лучше бы таких офицеров не было). Третьего – Чернегу, с которым Сане потом выпадет служить (О-16: 3), – война подчиняет себе (позволяет жить вне моральных норм, дает развиться его плотскому эгоизму). Четвертый же – сам избравший эту стезю и изо всех сил старающийся быть образцовым офицером – сразу оказывается жертвой. Тут важны и растерянность «правильного» Ярика при первых же столкновениях с хаосом, и то, что его – единственного из четырех поданных крупно младших офицеров – война настигает физически, контузией. Не случайно в Третьем Узле Ксенья, прощаясь с отбывающим из Москвы Ярославом, видит «на его юном простодушном лице – свет жертвы» (М-17: 549); не зная судьбы прототипа, предполагаешь, что героя ждет скорый и страшный конец, обусловленный не только общей трагедией, но и характером этого «стойкого оловянного солдатика». Но в то же время читатель не воспринимает решение Сани как ошибочное и соглашается с утверждением с цитированным выше утверждением Варсонофьева, одобряющим выбор Сани и Коти:
Когда трубит труба – мужчина должен быть мужчиной. <…> Зачем-то надо, чтобы России не перешибли хребет. И для этого молодые люди должны идти на войну.
Но ведь, дочитав «Август…», мы проникаемся догадкой Воротынцева: хребет России ломает именно война. Более того – знаем: война его и перешибет. Однако не только Лаженицын, но и несоизмеримо больше увидевший и понявший Воротынцев не мыслят себя вне строя. Эти герои идут своими путями, конечно, надеясь на лучшее (здесь показательны заключительные – «варсонофьевско-лаженицынский» и «воротынцевский» – эпизоды «Апреля Семнадцатого», которые будут подробно проанализированы в Главе IV), но в первую очередь ощущая эти пути именно своими, единственно возможными, единственно соответствующими строю своих душ и тому высшему заданию, которое Воротынцев и Саня стремятся расслышать сквозь демонический гул времени.
Яснее всех многочисленных персонажей «Красного Колеса» это высшее задание (нераздельно – свое и России) слышит тот герой, чья смерть, случившаяся за три (без малого) года до начала Первой мировой войны, во многом предопределила трагедию России, – Пётр Аркадьевич Столыпин. Жизнь Столыпина, его идеалы, убеждения, социально-экономическая и политическая программы, работа по их воплощению, планы будущих преобразований, отношения с императором, двором, бюрократией,