Записки церковного сторожа. Алексей Николаевич Котов
и молчу. Разве обо всем расскажешь, да и надо ли?
– Притомился?
Киваю:
– Скорее, поизносился чуть-чуть, – я тру шею. – Кофе бы…
– Иди в трапезную, попей.
– Дома вкуснее.
– Ага… Ляжешь на диван и на телек глазеть будешь.
– После трудов праведных, батюшка, лично я согласен и на диван, и телек.
02. Мысли. Поединок с ветряными мельницами.
Я хочу поговорить только о литературе… Но сказал ли я о ней хоть слово? Ни одного. Теперь я хочу задать два вопроса:
Первый вопрос: духовна ли вся литература?
Мой ответ: нет.
Вопрос второй: значит, вся литература бездуховна?
Мой ответ: нет.
Тут возможно у кого-то появится третий вопрос: а насколько корректно задавать вопросы обо всей литературе и тем самым ставить, например, Льва Толстого и Михаила Булгакова рядом с бездарными графоманами?
Увы, вопрос некорректен. Беда не в том, что Лев Толстой и Михаил Булгаков вдруг встанут в один ряд с бездарностями, а в том, что им нельзя – категорически нельзя! – стоять рядом друг с другом. Если человек прочитавший «Войну и мир», понявший и принявший точку зрения автора, так же «поймет и примет» «Мастера и Маргариту» Михаила Булгакова – он утонет в пустоте. И проблема тут не в том, что Толстой гениальный писатель, пришедший к убеждению, что «Христос не воскресал», а Булгаков написал откровенно сатанинские «исторические главы» в «Мастере и Маргарите», проблема в том, что книги Льва Толстого и Михаила Булгакова это совершенно разное понимание духовного мира человека. И ничто в мире так не способно разъединять людей, как книги, которые мы читаем.
Книги и их авторы часто спорят друг с другом? Общеизвестно и несомненно. Но может ли такой спор быть духовным и возможен ли духовный спор вообще? Сильно сомневаюсь. Духовность, даже не с религиозной точки зрения, все-таки подразумевает некую внутреннюю целостность, иначе она просто иначе называлась бы. Например, спиритизмом или шаманством.
Решение вопроса насколько духовна литература и духовна ли она вообще, на мой взгляд, немыслим без веры. Я уже говорил о порожках ведущих к дверям храма и не нахожу лучшего сравнения для литературы. Но если дорога к храму – еще не сам храм, то и порожки, поднимающие человека к его дверям, тоже не храм. Даже если верен путь, литература – какой бы прекрасной и гуманной она не была – всегда останется за порогом церкви. Богу нужен человек, а не то, что он думает или то, что он прочитал.
Ведь Бог прекращает игру.
Когда-то давно, когда моей дочке Женечке было всего три годика, после просмотра очередного мультфильма, она спросила меня: «Папа, а почему зло такое глупое?.. Разве оно не знает, что добро всегда побеждает?»
Я до сил пор чувствую свое бессилие… Как я мог объяснить крохе, что для того, чтобы добро победило, должен измениться сам добрый человек каким бы добрым он не был? Нет, не во имя победы над злом, которое умеет стремительно менять маски, а для того, чтобы осмотреть снаружи