Переход. Михаил Соловьев
возможные языковые параллели. Занималась этим почти год. За это время много иностранных слов осело в памяти. Сейчас, пытаясь разгадать недоговоренности лукавой гостьи, она готовилась впустить в себя духа Онго[16] и, оказавшись одновременно в двух мирах, попытаться уловить суть письма и энергетическую информацию, стоящую за ним.
Сопутствовать удаче должно отсутствие языковых барьеров с невидимой стороны. Главное, сделать все незаметно.
Начались вибрации.
В мире видимом Адыга доставала из файла ксерокопию и, затягивая время, глядела на оборотную сторону листка.
Вибрации усиливались, появились образы.
– Текст с одной стороны. – Анна Иосифовна уловила: происходит что-то ей неподконтрольное. Это было похоже на состояние педагога на экзамене, когда в попытке поймать списывающего ловкача обостряются чувства-эмоции.
Шаманка кивнула. Внутренний мир ее содрогался и перестраивался. Слова Анны Иосифовны звучали сейчас искаженно. Делая вид, будто вглядывается в текст, Адыга ожидала момента «перехода». Он всегда сопровождался сгущающейся темнотой и последующей вспышкой.
Гость уловил необычность происходящего и тоже чуть подался вперед, к черному силуэту на фоне окна.
Листок в руках Адыги мелко дрожал. Свершилось. Темнота и вспышка. Перед этим она успела понять несколько испанских слов из текста. Mucho oro – то есть «много золота». Так вот о чем гости недоговаривали.
После «перехода» все встало на свои места.
На момент написания письма прадедушка Жаргал уже был мертв: его застрелил в сердцах один из русских соратников путешественника, а после застрелился сам.
Котловина, куда попала экспедиция, оказалась замкнутой. Выхода не было даже в невидимом мире, а вход был. Создавался он не бурятами и причудливо переплетался, направляя лишь в одну сторону.
Золота действительно оказалось много, вот только воспользоваться им было не в силах людей.
Долина была полна духов. Видимо, оказавшись там, люди чувствовали себя очень неуютно и совершали необдуманные поступки. Двое сорвались, пытаясь перебраться через остроконечную скалу.
Постоянный туман плотным одеялом лежал над котловиной, возникшей непонятно откуда.
Предыдущего голубя отправили две недели назад. Еда заканчивалась.
Предав земле останки погибших участников экспедиции, Антонио Загирес написал это письмо, запечатал перстнем и, нацарапав ногтем на застывающем сургуче цифры – 1911, выпустил голубя. Сам же, устроившись на расстеленном пологе и заложив руку за голову, с улыбкой щурился вслед улетающей птице. Со второй рукой у него, похоже, были проблемы: она была на перевязи.
Молчание прервал мужчина.
– Можете нам что-нибудь сказать? – «каркнул» он грубым голосом.
Негатив от него пошел, как смрад.
Находясь еще «одной ногой» в невидимом мире, Адыга увидела несколько загубленных человеческих жизней и поняла: этот тоже не остановится в достижении своих целей ни перед чем. Привстав, она достала с полки альбом