Дети-крестоносцы. Евгений Гаршин
за молодого охотника; лишь только сын её вернулся, она велела позвать его к себе; и юноша не успел даже, как собирался, обойти насесты своих любимых соколов. Бодрый и довольный удачей, он почти вбежал в комнату матери, бросился ей на шею и поцелуями предупредил выговор, которого ожидал. Живому мальчику не сиделось спокойно под сводами гостиной, и глаза его быстро переходили от одного предмета на другой, останавливаясь то на последних лучах солнца, озарявших разноцветные стекла стрельчатого окна, то на резных украшениях громадных шкафов или на ликах святых, изображённых во весь рост. Вместе с тем, он вкратце рассказывал о своей утренней поездка: он знал, что его мать, любительница соколиной охоты, слушала неохотно о травле собаками такого опасного зверя, как кабан. Наконец, перебив сам себя, граф предложил матери сыграть с ним в шахматы.
– Нет, Анри, – отвечала она, – ты знаешь, я не очень люблю эту игру; а главное, я боюсь, что ты слишком её полюбишь…
– Нет, я редко играю, разве только с Жеромом, – робко заметил сын.
– И, признаюсь, мне очень не нравится, что ты постоянно возишься с этим мужичонком; ведь он не что иное, как сын твоего конюха! Вспомни Россильона: он так полюбил сына одного из своих слуг, что сделал его самым близким своим другом. Мало того, он нашёл для него богатую жену, дал ему прекрасные поместья. И что же?! В конце концов, этот друг продал своего господина злейшим его врагам!
– А что, мама, как бы мне достигнуть славы Россильона? – спросил Анри, желая переменить предмет разговора.
– О, подражай только примеру славных наших рыцарей. Без них не взят бы был святой город Иерусалим, – отвечала мать.
Тем временем в комнату вошёл старый граф.
Жена и сын его не замечали: он стоял, между тем, неподалеку от них и любовался наследником своего древнего рода. В ранней молодости граф был уже раз женат и имел сына, но смерть унесла и сына и его мать; и уже в преклонных летах граф вступил во второй брак, от которого и родился Анри; понятно, что отец в нём души не чаял. При последних словах жены он нарушил молчание:
– Да, сказал он, через насколько лет ты будешь рыцарем, Анри, и достойным тебе образцом может служить именно храбрый Россильон. Как он честен и добр! Какой славный товарищ на войне, на охоте, за шахматной доской! Это прекрасная, чистая душа: для нуждающегося он брат, бедные его благословляют…
– А я, папа, сегодня задавил, кажется, козу старухи, что живёт у брода, – сказал Анри, вспомнив о своей неосторожной скачке.
– И ничем не вознаградил её? Это очень дурно; завтра же свези ей денег. Бедняки должны видеть в тебе защитника и покровителя, а не терпеть унижения и неудобства от твоей забавы.
В эту минуту кто-то постучался в дверь. Старый граф вышел и сейчас же вернулся, с открытым письмом в руках. Дрожащим голосом приказал он своему сыну:
– Анри, сейчас же собирайся в путь и простись с матерью.
Мать с изумлением взглянула на мужа; не смея не только противоречить, но даже спросить о причине такого приказания, молча обняла