Хочешь жить, Викентий?. Нина Орлова-Маркграф
палатой, и разгоряченные споры на минуту затихали.
– И что заливается? – пожимал плечами Олег Иванович. – Ну и колокольчик эта ваша Крылова!
И все улыбались.
Шла последняя неделя моей практики в травматологии. Я твердо решил после окончания медучилища поступить в мединститут. Я хотел быть хирургом.
Как раз в эту последнюю неделю Александра вдруг очень переменилась.
– А-а, братик!.. – улыбалась она, когда я прямо с пятиминутки забегал к ней.
Но это был не тот веселый и восторженный голос, который встречал меня раньше. И улыбка была – одними губами.
Во вторник Валентина Васильевна, палатная сестра, попросила меня в обед раздать лекарства. Я взял ящичек и пошел по палатам. Подойдя к последней, семьдесят седьмой, нашел в тетради назначений фамилию Сашуры. Ей в обед полагалась только одна таблетка – кальция глюконата. Я зашел в палату. Сашура лежала отвернувшись к стене, укрытая с головой одеялом. Я положил на тумбочку таблетку и тихо вышел. Но, отдав ящичек и тетрадь назначений Валентине Васильевне, вернулся в семьдесят седьмую.
– Сашурик, с тобой ничего не случилось? – спросил я, стоя посреди палаты.
Она лежала все в том же положении.
– Нет, – ответила Александра.
Но потом все же сбросила с головы одеяло и повернулась ко мне.
– Какая-то ты не такая в последние дни.
– Я думаю, Шурик, – с горечью произнесла Александра, – для чего все это мне выпало? Му́ка такая! Если б людей спасла, подвиг совершила – тогда другое дело. А то так… нелепость одна.
– Выжить после такой травмы – тоже подвиг. – Я собрал мусор с тумбочки. – У тебя убирали сегодня?
– Убирали. Это я снова насорила, – улыбнулась Сашура.
– Ты, Сашурик, удивительная! Ты такой сильный человек! Если честно, я тебе иногда завидую, – признался я.
– Кому и позавидовать, как не мне! – со слезами в голосе прошептала она.
– Нет, понимаешь?.. Ты никогда не раскисаешь, всегда веселая. А я от каждой маленькой неприятности прихожу в такое дикое уныние, а то и отчаяние – хоть в петлю!
Мне показалось, что последних моих слов Александра даже не слышала. Она сидела на кровати и с какой-то отчаянной задумчивостью глядела перед собой.
– Саня, я хочу тебя попросить, – прошептала Сашура, откашлялась и заговорила громко: – Понимаешь, Костя последний раз у меня был четыре дня назад. Он приходил каждый день – и вдруг… Может, он заболел? Ты не мог бы сходить к нему?
Я вспомнил, что действительно видел Костю в последний раз на прошлой неделе. Вошел, чтобы сделать Сашуре подкожный вечерний укольчик (это мне давно доверяли). Он держал руку Александры. Она что-то говорила ему, и лицо у нее было спокойное, ясное. У Кости же, наоборот, вид был и смущенный, и возмущенный одновременно.
– Могу, конечно, к нему сходить.
– Я не хочу никого просить из наших знакомых.
– Я зайду, сегодня же зайду к нему, – торопливо пообещал я.
– Запиши адрес.
– Я