Все или ничего!. Арсен Суренович Казарян

      Семь месяцев продолжалось его триумфальное шествие. Словно ураган, он пронесся над землей. Его ошеломляющие, поражающие успехи не поддавались воображению. Солдаты, казалось, не ощущали усталости, они чувствовали себя первенцами, строителями нового мира. После нескольких скупых строк, последовавших после начала боев, газеты, не придавшие тогда большой важности этим событиям, изливались теперь в описаниях. Одна победа следовала за другой, казалось – все, на этом должно заглохнуть это массовое движение, но бои продолжались, его легионы не знали поражения. Словно рыцари удачи, они бросали уже который раз вызов судьбе и вновь становились победителями. Если в первое время народ встречал их враждебно, а после с недоверием, то теперь ликованию его не было предела. Легионы свободы своим победоносным шествием, мужеством и устанавливаемой после себя справедливостью покоряли сердца.

      Так, из ничего возникали образы, освещали воображение и исчезали. Мир, в котором он жил, все больше развивался, усложнялся, доходя порой до конечности и совершенства. Ради этого он работал, боролся. Пусть сейчас он лишен всего и терпит насмешливые взгляды, но тем светлее будет завтрашний день. Он знал, что безумствует в своих мечтах, но он был рад этому безумию – в нем, по крайней мере, не было обыденного и ничтожного, что он так презирал. Безумства, каковы бы они не были, всегда завораживают, но их боятся, им завидуют. Слишком много в мире рассудительных и осторожных, с непониманием, со злой усмешкой и скрытым за ней восхищением глядящих из чуть приоткрытого окна своего довольства на отчаянные попытки разорвать цепи обыденной расчетливости, точно взвешенных действий и на желание дать волю необузданным чувствам, и беспредельной, граничащей с безумством, смелости.

      Вечерами, после занятий в университете, он запирался у себя в комнате и начинал просматривать книги или же писать. Так проходили все его вечера. Когда же шел дождь, он раскрывал окна, выключал свет, садился и … мечтал. Свежесть, которую приносил с собой дождь, звук падающих на крыши капель, завывание ветра вызывали в его воображении чарующие картины далекого Средневековья. Он представлял мрачные башни, крепостные сцены; потом видения сменяли старые английские поместья и теплые, уютные комнаты с колыхающимся пламенем каминов.

      А когда начиналась гроза, удары грома сотрясали небо и сплошная пелена капель освещалась зловещим светом молний, он вставал у окна, ощущая в себе небывалый прилив энергии, он ликовал, он протягивал руки навстречу падающим струям, навстречу ветру, и глаза его озарял немой восторг. Он жадно вдыхал ртом свежий воздух, смешанный с дождевыми каплями, это была