Внизу наш дом. Сергей Калашников
быть готовы места для подвески нескольких бомб или реактивных снарядов. Переделку желательно обеспечить в условиях передвижной авиаремонтной мастерской или, если получится, силами полковых техников. Также необходимо предусмотреть размещение прицела для бомбометания или разведывательной фотоаппаратуры.
Самолёт предполагается не высотный, километров до пяти. Как видите – задачи серьёзные. Однако сразу предупреждаю – не обвешивайте машину оружием, словно ёлку. Она должна сохранять маневренные качества истребителя, пусть и несколько уступающего противнику, но способного постоять за себя. Так что – нужно знать меру, а не идти на поводу у тех, кто захочет превратить УТИ в бомбовоз или установку залпового огня. Если мы от этого не удержимся, обломками наших самолётов будет покрыт весь театр военных действий. Их просто посбивают.
– То есть – многоцелевой скоростной и маневренный истребитель, – констатировал Поликарпов.
– Да, – кивнул я[3].
– Простите, а для чего ставить на истребитель противотанковую пушку? – поинтересовался «полувоенный». – Ведь её отдача просто остановит машину в полёте, особенно после длинной очереди.
– Вы и сами ответили, – улыбнулся я. – Для борьбы с бронетехникой. Многие лёгкие и средние танки будут уязвимы для снарядов этих калибров. Что же касается торможения – да, оно окажется серьёзным. И отдача получится немилосердной. Вот это нам и предстоит учесть в своей работе заранее. Возможно, ограничив длину очереди. Или добившись от конструкторов вооружения использования принципа длинного отката ствола, растягивающего отдачу. Стрелять с пикирования, наконец.
– При длинном откате ствола ухудшается кучность.
– А разве бывает, чтобы решение не имело отрицательных сторон? – пожал я плечами. – В одном выиграешь, в другом – проиграешь. Нужно искать варианты, дающие максимальную эффективность. Скажем, с самолёта по танку будут стрелять с пары-тройки сотен метров. На таких дистанциях кучность ещё приемлемая, и на пикировании остановить самолёт не так-то просто.
– Простите мою смелость, юноша, – вмешался «интеллигентный». – Но хотелось бы знать, как это вы, столь молодой человек, безапелляционно рассуждаете о вопросах, которыми явно не занимались. Вы ведь даже не лётчик, не говоря уже об опыте конструирования или эксплуатации самолётов.
– Уже лётчик, – ухмыльнулся Конарев. – Можно сказать – воздушный хулиган.
– Э-э… Егор Кузьмич! Дозвольте мне самому объяснить, – прервал я своего «следящего». – Дело в свойствах моей памяти. Многие люди щедро поделились со мной своими знаниями, а я хорошо запомнил то, что узнал. Работаю я учеником моториста в аэроклубе – так что не понаслышке знаком с особенностями эксплуатации летательных аппаратов. Вот одно к одному и сложилось. Ну а Николай Николаевич счёл полезным выдавить из меня всё до капли, чему я искренне рад. Иногда могу выступить в роли справочника по ряду
Признаться, в поставленных мною задачах нет ничего фантастического. Всё это уже было – во время войны подобным изменениям подвергался самолёт Як-9. То есть имел несколько вариантов исполнения. Но эти мысли, понятно, про себя.