Почти родственники. Денис Драгунский
никогда не обманывал хороших девочек в том смысле, что не объяснялся в любви, не обещал жениться и вообще ничего не сулил. Фу, какая пошлость! Вообще же плохого мальчика нельзя было поймать за язык. Сказать: «Но ты же говорил мне!»
И уж конечно, он никогда не издевался над чувствами хороших девочек в прямой и неприкрытой форме. Например, не ел яблоко, глядя в окно, покуда хорошая девочка дарит ему свою любовь. Фу, какая низость! Самое низостное, на что он был способен, – описанное в предыдущем параграфе свидание без единого слова.
Впрочем, и этот случай объяснялся просто – встречи с хорошей девочкой происходили на фоне отношений с другой девочкой (довольно, кстати, неважнецкой), на фоне взлетов и падений другого, утомительного и обидного романа.
Такой вот он был, плохой мальчик в слегка уточненной версии.
простите, это вам приснилось
Плохой мальчик – 5
Сказанное выше, разумеется, не означает, что все как одна хорошие бедные девочки были такие вот, готовые безоглядно отдаться плохому мальчику под гипнозом его (на самом деле не его, а родительского!) житейского антуража и якобы изысканных манер.
Нет, конечно же! Но плохой мальчик выбирал себе именно таких. И думал, что всегда так будет. Всегда будет несколько влюбленных мовешек, а он знай себе будет тыкать пальцем: «Сегодня – ты. Если будешь хорошо себя вести». Ну, не прямо вот так, открытым текстом, но смысл все равно такой.
В общем, плохой мальчик воспринимал хорошую девочку как функцию, как роль, как лужайку, на которой можно резвиться, срывая цветы удовольствий.
Но при этом сам нечувствительно, но опасно для своей души превращался в точно такую же функцию, роль и лужайку. В декорацию.
Тому были подтверждения. Однажды плохой мальчик подслушал разговор о себе. Одна хорошая девочка спросила другую, тоже хорошую:
– Говорят, тебя видели с ПМ, правда?
– Правда.
– Ты у него была?
– Была.
– Он тебе нравится?
– Не знаю, – ответила хорошая девочка хорошей девочке. – Что значит нравится?
– Ну, в смысле влюбилась?
– Да ты что… Так, просто как будто в театре побывала, и все.
Плохой мальчик понял, что он тоже, оказывается, был актером в чужом спектакле. Кусочком фантазий хорошей бедной девочки. А не господином момента, владыкой вечности и повелителем чувств.
Проще говоря, он снился хорошей девочке.
Он был не он, а ее сон.
Потому что ей нужно было не только изящество манер и красота обстановки. Ей зачем-то нужны были слезы и расставания. Обида и отчаяние. Одиночество и стыд.
И она сновидела плохого мальчика – вот таким.
А он с бездумной готовностью сновиделся.
Ну, а потом пришли плохие (в том числе богатые) девочки и навешали плохому мальчику по первое число.
– За что? – спрашивал он, пытаясь увернуться.
– А за то, что играл всякие глупые роли! – беспощадно отвечали плохие девочки.
Превратился