Рабыня Малуша и другие истории. Борис Кокушкин
и есть. И знаешь, я стараюсь уходить от штампов, которыми увлекаются иные писатели, в немалой степени для того, чтобы увеличить объем произведения, – ответил муж. – Конечно, можно было описать, в какое платье одета Варя, распинаться о том, какие цветы были на ее платке, как была стройна ее фигура и прекрасно лицо, но… Не напрасно же говорят: краткость – сестра таланта.
Агриппина Ананьевна улыбнулась.
– Чему ты улыбаешься? – недоуменно посмотрел на нее муж.
– Я вспомнила Дюма-отца. В то время издатели платили построчно. Так вот, для того, чтобы раздуть объем произведения, этот хитрец писал диалоги из одного-двух слов.
– И тогда ушлые издатели стали платить ему не построчно, а за каждое слово, – рассмеялся Иван Аркадьевич. – Действительно, было такое. Было время, и у нас платили за печатные листы, независимо от количества слов.
– Поэтому Маяковский и начал писать лесенкой? – поддержала его жена. – Я предлагаю тебе, прежде чем продолжить, отдохнуть и продумать дальнейший ход сюжета.
– Согласен, – вздохнул муж. – А то я что-то, честно говоря, подустал.
– Вот и хорошо, – согласилась Агриппина Ананьевна. – Тебе следует больше гулять на свежем воздухе.
Неделю спустя Иван Аркадьевич снова засел за письменный стол, но жена строго дозировала время его работы, не позволяя писать более двух-трех часов в день. И непременно дважды в день – утром и перед сном – выводила мужа на часовую прогулку.
Работа в таком щадящем режиме, естественно, двигалась медленно, но так или иначе через неделю писатель предложил жене прочитать вторую часть рассказа. И, как это было заведено, Агриппина Ананьевна устроилась в кресле, надела очки и начала чтение.
«Варюшка, внеся в дом воду, со смехом рассказала матери о встрече с барином и разговоре с ним. Но вместо ожидаемой улыбки лицо женщины вдруг напряглось, она побледнела и схватилась за живот.
– Быстро беги за Семеновной, – прохрипела она.
Перепуганная девушка выскочила из избы и побежала к соседке.
– Тетка Матрена, мамка просит быстрей придти к нам, – запыхавшись, сказала она.
Пожилая женщина сразу все поняла и, собираясь, распорядилась.
– Топи баню. Нужна теплая вода.
– А что с мамкой? – растерялась Варя.
– Рожать приспело, – просто ответила та. – Поспешай…
Варя опрометью кинулась в сторону бани. А когда Семеновна привела туда мамку, сунулась было следом, но Матрена осадила ее:
– Ступай к малышам, успокой их. А здесь я одна управлюсь.
Встревоженная Варя собрала возле себя обычно галдящих, а сейчас притихших младших сестер и братиков, и ждала, чем все закончится. Семилетний Федотка тихо сказал старшей сестре:
– Я сбегаю за тятей?
– Нет, не надо, чай не первый раз. Все будет хорошо. Успокой-ка лучше Лизутку, – ишь, расплакалась.
Через недолгое время, показавшееся малышам вечностью, из бани вышли мамка с Семеновной, держащей на руках завернутого в какие-то тряпицы ребенка.
– Ну, с братиком