Сокровища царя Соломона. Михаил Шторм
машине, фотографируя пески, камни и обитателей пустыни. Зато остаток командировки пройдет среди зелени, напоенной самой большой и полноводной рекой страны. Там можно будет и набраться свежих впечатлений, и отдохнуть.
«Только не с ложкой и вилкой в руках!» – строго предупредил себя Быков. Собственная решимость ему понравилась. Настроение опять начало улучшаться. Засунув большие пальцы за ремень джинсов, Дмитрий прохаживался по скромным залам, где были выставлены большие и маленькие ритуальные маски, примитивное оружие, утварь, ковры, изготовленные из шкур коров, жирафов и зебр. Все это изобилие не помогало представить себя скотоводом тсвана или бушменом-охотником. Настенные панно тоже не впечатляли.
Быков покинул музей со странным ощущением, будто возвращается с кладбища. Время невозможно законсервировать и сохранить в первозданном виде. Оно умирает, теряя краски, запахи и, главное, содержание. Где теперь все эти племена, воспоминания о которых хранились в виде музейных экспонатов? Многие ли их представители провели жизнь так, чтобы умереть со спокойной улыбкой на устах? И если нет, то зачем все это? Для чего? Для кого?
Правда, уже через несколько минут Быков задавался не философскими вопросами, а простыми, насущными. Какими фильтрами пользоваться в пустыне, где песок отражает солнечные лучи? Каким окажется нанятый проводник? Что у него за автомобиль?
Ответы на два последних вопроса Быков вскоре получил. Проводник ему понравился. Это был словак Михал Ленч, отлично говоривший по-русски, по-английски, а также владевший местным диалектом тсвана. Вместе с Дмитрием им предстояло проделать путь с юга на север страны, поэтому было очень важно, чтобы они сошлись характерами. Поболтав с Михалом о том о сем, Быков проникся к нему симпатией. Словак был кряжистым, сильным, надежным. Правда, у него почти напрочь отсутствовала шея, но зачем она в путешествии? Михал Ленч ведь не головой вертеть будет, а баранкой.
– Пойдем, я покажу тебе своего коня, – подмигнул проводник и повел Быкова за угол.
Затем оба остановились – с совершенно разным выражением лица. Михал смотрел горделиво. Быков – несколько растерянно.
– Нравится? – спросил словак.
– Э-э…
– Красавец, а?
«Если и так, то уже немолодой», – подумал Быков.
– Да, – произнес он вслух. – Впечатляет. Он словно из фильмов, которые крутили в видеосалонах в девяностых.
– Почему в девяностых? – обиделся Михал. – Моему коню нет еще и пятнадцати лет.
– А! Так он почти новый.
– Не то чтобы новый, но и не развалина. Правда, пробег у него солидный, но это ему только на пользу.
– Конечно, – согласился Быков, разглядывая вмятины на бортах японского «ленд крузера», а также птичий помет и раздавленных мошек на лобовом стекле.
Можно было бы сказать, что машина черного цвета, если бы не толстый слой пыли, покрывавший ее.
– Дизель, – объявил Михал, словно речь шла о чем-то радостном