Бланманже для мужа. Наталья Баклина
орал, что это ему ещё её паршивый журнальчик должен заплатить за то, что он до него снизошёл. Катков, видимо привычный к таким сценам, быстренько уволок полуживую от стресса журналистку в кафе, где устроил реанимацию кофе и мороженым. По ходу он расспросил Файку о житье-бытье, выпросил телефончик и пообещал помочь с нормальной работой. Катков был в разводе, жил один. У них начался роман, и через пару недель он пристроил Файку менеджером по рекламе в небольшое агентство. А ещё через неделю позвал к себе жить. Только она, мол, способна залечить душевные раны, нанесённые бросившей его женой.
Как мужчина Катков Файке не очень нравился, но жизнь с ним обещала войти в нормальную колею, с приличной работой и квартирой, за которую не надо было отдавать две трети (а то и три четверти, как с доходами повезёт) зарплаты. Катков дал Файке ощущение стабильности. Именно так она себя уговаривала, когда ложилась с ним в постель. («Ни разу, ни разу с ним оргазма не было, представляешь?» – делилась она с Нэль, и та кивала, хотя не представляла. Лично у неё секс был в течение трёх месяцев почти тринадцать лет назад. С Олегом. Для того, чтобы забеременеть Васькой, хватило. Для оргазмов – нет.) Про стабильность она твердила и дочери, которую Катков вдруг взялся поучать уму-разуму. А та в ответ хамила и жаловалась матери. («Они меня просто разрывают пополам, будто поделить не могут!» – сетовала Файка, и Нэль сочувствовала, отчаянно скучая по Ваське, которая в то время жила с бабушкой в Ярославле).
Об ощущении стабильности Файка напоминала и себе, спотыкаясь о носки и газеты Каткова, разбросанные по всей квартире «Я не какая-нибудь чистюля, у самой вещи не на месте. Но чтобы ТАК захламлять квартиру! Я специально неделю газеты не трогала – куча выросла в высоту дивана, а ему хоть бы хны», – удивлялась она. А Нэль в тоске вспоминала штабеля книг и коробок в углу своей комнаты. Она её очень удачно сняла, грех жаловаться, но как же ей хотелось свою квартиру!
Свою квартиру в Москве ей хотелось купить так сильно, что Нэль даже решилась поколдовать немножко. Вырезала из журнала рекламу новостройки – «Новая, уютная, твоя» – положила картинку с девизом в конвертик и туда же стала денежки от гонораров в журнальчике складывать. Общаться с директорами у неё получалось – по нескольку часов с ними о смысле жизни беседовала, вспоминала и Канта, и Гегеля, и, видимо, производила такое впечатление, что директора раскупали интервью, как горячие пирожки. Проценты журнальчик платил хорошие, конвертик с деньгами толстел, и года через полтора у Нэль появился шанс купить квартиру в Подмосковье. Она как раз делала интервью с директором строительной компании, те как раз начинали строительство дома в Одинцово, вот они и договорились. Накоплений из конвертика ей хватило на первый взнос, денег от продажи Ярославской квартиры – на второй и третий. Последние пять тысяч долларов Нэль одолжила, где смогла, и всего через восемь месяцев маяты с мамой и Васькой в съёмной «однушке» она получила квартиру. Новую, свою.