Мастер клинков: Начало пути. Клинок выковывается (сборник). Дмитрий Распопов
икая и трясясь, едва слышно ответил:
– Четверо.
– Да? – восхитился я. – И сколько кому лет?
– Старшему восемнадцать весен исполнилось, среднему пятнадцать, дочери десять и младшенькому пять, – все так же, сиплым шепотом, ответил он.
– Чудно, – снова обрадовался я, – значит, через год мы снова встретимся по этому же вопросу, и что ты мне расскажешь?
– Только чистую правду, господин, – завопил староста, видя, как говорят врачи, свет в конце туннеля.
– Вот-вот, – улыбнулся я ему, – чистую правду. А что будет, если ты нарушишь свое слово?
Тут староста побледнел и сглотнул.
– Да, ты правильно все понял, – улыбнулся я ему, заставляя додумывать остальное. – Дочери как раз одиннадцать будет, – ни к чему сказал я вслух.
Староста бросился на пол и, плача, закричал:
– Не погуби, отец родной, не погуби, все исполню, как велишь, все расскажу, Богом Единым клянусь, только не погуби.
Я понял, что клиент полностью дозрел и готов к разговору, поэтому, сделав лицо и голос, как у Горбуна из «Места встречи изменить нельзя», сказал:
– Садись-ка, дядя, на стул, покалякаем о делах наших скорбных. Перебьешь меня – пеняй на себя.
Староста вспорхнул на стул и стал похож на внимательную глубоководную рыбу, если такие бывают, конечно.
– Значится, так, – по-прежнему копируя тон, начал я. – Забирать у тебя я пока ничего не буду, это первое. Второе: барщину на своих полях отменяю. В-третьих, скупщику фруктов без моего ведома не продавать ничего. В-четвертых, ввожу оброк – будете вместо барщины отдавать мне ежемесячно пятую часть произведенного каждой семьей деньгами, хотя на первое время согласен брать натурой. Причем мне не важно, что кто-то может заплатить, а кто-то не может: хоть скидывайтесь всей деревней, но либо пятая часть доходов каждой семьи будет у меня, либо деревня быстро сократится до тех, кто может выплачивать такой оброк. В-пятых, деревня под моей защитой, и, если на вас нападают, шлете ко мне гонца. В-шестых, пришлешь ко мне на подхват парнишку расторопного, будет у меня за это жалованье получать. В-седьмых, завтра поутру я приду в деревню, а ты собери всех мужиков, предложение у меня к ним есть одно. Ну и, наконец, в-восьмых: составишь список всех деревенских семей, со скотом и прочим добром, и принесешь мне. Все запомнил?
Староста согласно закивал.
– Вопросы есть? – спросил я.
Староста отрицательно покачал головой, видимо, все еще находясь под действием моей угрозы.
– Ну, значит, до завтра, – сказал я ему, – буду поутру.
Староста неверяще посмотрел на меня и, пятясь и все время кланяясь, вылетел из комнаты.
Слыша, как тот бежит вниз по лестнице, я сел за стол и выдохнул.
А потом вздохнул, успокоился и решил заняться казной. Казна хранилась в сокровищнице, дверь в которую открывалась из кабинета. Когда я туда вошел, то понял, что сокровищницей этому пыльному чуланчику еще только предстоит стать. Сейчас в нем обретались лишь старые ржавые доспехи,