Мастер клинков: Начало пути. Клинок выковывается (сборник). Дмитрий Распопов
видимо, отходя от встречи со своим врагом, уже спокойнее произнес:
– Однако крутовато ты с ним разговаривал, Макс.
Я опять вздохнул. Проклятые рефлексы, это ведь не папе с мамой или учителям грубить.
– Сам уже жалею, Рон, – ответил я негру. – Сначала сказал, а потом подумал.
– Умеешь ты, Макс, врагов себе наживать, – тяжело вздохнув, ответил тот. – Теперь тебе осталось только с королем так же весело пообщаться.
– Так короля не было среди этого балагана, – невесело пошутил я.
Подошедший гном, увидев наши пасмурные лица, нахмурился и потребовал рассказать, что произошло в его отсутствие.
От моего рассказа гном застонал и схватился за голову:
– Ну ты, Макс, даешь, нажил такого врага из-за своего языка.
Я сам понимал свою вину, но посыпать голову пеплом было уже поздно.
– Ладно, что сделано – то сделано. Пошли освободим женщин и продолжим тренировки, – сказал я. – Поздно пить боржоми, когда почки отвалились.
Рон оказался прав: неприятности начались ровно через три дня с того памятного визита.
Сын старосты прискакал ко мне и сказал, что охота из дворян с соседних земель выехала на мои, и теперь около двадцати всадников топчут мои поля и стреляют мою дичь. Пока я собрался и выехал, охота была уже на своих землях, а мне оставалось только при виде потоптанного лошадьми поля сжимать от злости кулаки.
«Хорошо, хоть урожай собран, – подумал я, – если бы такое началось до сбора, плакали мои денежки».
Словно получив негласную команду, топтать мои поля, дороги, стрелять дичь в моих лесах принялись все ближайшие соседи. Я перестал даже выезжать на вызовы, так как, едва я показывался в поле зрения, охотники поворачивали на свои земли и делали вид, что ничего не происходит. Ко всему прочему в деревню попробовали наведаться солдаты, правда, направленные на них четыре десятка стрел и болтов быстро их вразумили. Крестьяне потом целый день праздновали победу, но я понимал: нужно что-то придумывать, иначе меня раздавят.
Пару дней я думал, как мне остановить творившийся беспредел, и, придумав, вызвал к себе Рона и Дарина. Собравшись с духом, я выложил свой план.
Глаза у Рона и гнома сделались как сестерции, и негр тихо сказал:
– Как называется такая война?
– Партизанская, – ответил я. – Уходим в подполье и тихо гадим врагу, пока он не отступит.
Гном почесал в затылке.
– Первый раз слышу о такой войне, но если рассуждать здраво, то у тебя есть шанс.
– Что скажешь, Рон? – обратился я к негру.
– Не знаю, откуда у тебя такие знания, но мы иногда для победы над врагом применяли нечто подобное. Могу только подсказать еще несколько способов защиты, а так в целом план одобряю.
Утром во дворе был собран весь состав дружины: она была поделена на двойки, каждой был выдан рабочий инвентарь, а затем Рон увел их на выполнение «задания партии».
Вечером мои бойцы, усталые, перепачканные землей и глиной, были