Александр Васильевич Колчак: «Нет ничего выше Родины и служения Ей». Галина Майорова
картографическом материале (в частности, уточнение береговой линии, открытие новых мысов и островов) и о большой научной ценности океанографических исследований, Матисен ничего определенного не мог сообщить о судьбе начальника экспедиции и его спутников. Хотя сентябрь – это время, когда после посещения о. Беннетта Колчак со своей командой возвращается на о. Котельный, но о том, что Э. В. Толль не найден ни живым, ни мертвым, пока знали только на Новосибирских островах.
Первое сообщение об этом привозит в Якутск Н. Бегичев, специально посланный Колчаком из Казачьего нарочным с телеграммами и письмом к якутскому губернатору (письмо приводилось выше).
А 2 января уже и в Иркутске была из Якутска получена телеграмма:
«2 января в Якутск прибыл участник экспедиции Колчака Биличев [ошибка: Бегичев. – Авт.]. Барон Толль и его спутники не найдены. Экспедиция посетила Ляховские острова, Котельный, Новую Сибирь и о. Беннетта. На последнем нашли следы пребывания Толля: вещи и письма. На о. Беннетта Толль пробыл три месяца, ушел 26 октября 1902 г. и имел провизии на 14 дней».
Уже позднее во многих газетах была опубликована телеграмма Колчака, которую он послал на имя президента Академии наук сразу же, как только прибыл в Якутск. Текст ее был похож на отчет – длинный, подробный – и заканчивался вполне определенно: «…найдя документы барона, я вернулся на Михайлов стан 27 августа. Из документов видно, что барон находился на острове с 21 июля по 26 октября прошлого года, когда ушел со своей партией обратно на юг <…> по берегам острова не нашли никаких следов, указывающих на возвращение какого-либо из людей партии барона. К 7 декабря моя экспедиция, а также инженера Бруснёва прибыли в Казачье. Все здоровы. Лейтенант Колчак».
Безусловно, многие иркутяне читали газеты, но желание воспользоваться возможностью увидеть этого мужественного человека, штурмовавшего ледяные преграды Арктики только ради помощи другим людям, было велико. Да и традиции Иркутского географического общества были весьма глубоки: каждый путешественник, ученый, исследователь, оказавшись в этом городе, считал за честь выступить перед членами общества.
Александр Васильевич сразу же дал согласие, но попросил организовать это выступление где-то ближе к вечеру, так как день его весь был занят массой дел, связанных с завершением спасательной экспедиции. Как начальник этой экспедиции он прекрасно понимал, что нужно успеть сделать все, что от него требуется, именно теперь, ведь из Порт-Артура можно и не вернуться.
И одной из важнейших задач, что легла на его плечи, было то особое внимание, что он уделял членам своей экспедиции, людям, с которыми делил и хлеб и холод.
В этот день, 2 марта, рано утром он отправлял в Петербург четырех мезенских поморов под командой Василия Железникова (Алексея Дорофеева, Илью Инькова, Михаила Рогачева и Алексея Олупкина). Вместе с ними отправляется и письмо на имя ученого секретаря Комиссии по снаряжению РПЭ В. А. Бианки:
«Императорская