Еще о войне. Автобиографический очерк одного из пяти миллионов. Борис Попов
двойная. Снаряд легко пробил броню, превратив её во множество осколков.
Пока стояли на окраине города товарищи помогли вытащить убитого башенного стрелка и раненого командира. Осколками брони ему почти оторвало нижнюю челюсть. Подошел старший лейтенант Холодцов – командир первого эскадрона. Меня удивило его шоковое состояние. Я в это время старался прибинтовать отвисающую челюсть командиру. Бинтов не было, использовал полотенце. Через некоторое время полотенце пропиталось кровью, пришлось выбросить, снял нижнюю рубашку, разорвал на бинты и кое-как перевязал раненого. Находившийся рядом старший лейтенант Холодцов, никак не реагировал на происходящее, что меня чрезвычайно удивило. Ведь со сверхсрочником, командиром моего танка, он был хорошо знаком не один год.
Среди подошедших, был лейтенант-воентехник, несколько офицеров штабной машины и члены экипажей подбитых машин, имевшие сержантские петлицы. Один я был рядовым. Зачислив в экипаж, мне не успели присвоить звание, положенное механику-водителю.
Командир эскадрона поставил на мой танк командиром воентехника, а тот – подобрал вместо меня другого водителя из старослужащих. Вместе с другими «безлошадными» я оказался пассажиром сверху на броне танка.
Стало светать. Мы продолжили движение. Проехав километров десять от города, танк въехал в глубокую воронку от бомбы, разорвавшейся прямо на дороге, которую водитель заметил слишком поздно. Он пытался выбраться из воронки, но безуспешно. Пришлось долго подкапывать единственной лопатой, имевшейся в инструменте, пока машина смогла выехать из воронки. За это время два первых танка уехали далеко вперед, и мы больше их не видели!
Ехали мы до полудня. Кончился бензин. Взять его было неоткуда и лейтенант, оказавшийся старшим по званию, принял решение оставить танк и идти дальше пешком. Ему не хватило смелости взять на себя ответственность за уничтожение танка и мы, сняв пулемет и затвор от пушки, оставили его на дороге, вместе с находившимся в коме на броне моим командиром. Меня глубоко поразило безразличие со стороны командира к судьбе товарища по службе, оставленного умирать на броне.
С этого момента начался наш поход на Минск в составе десяти человек, под командой воентехника, сначала по довольно пустынной дороге, затем все больше и больше появлялось попутчиков из других воинских частей. Питались вначале оставшимися сухарями, потом – тем, что предлагали жители деревень, мимо которых проходили. Чем дальше продвигались, тем больше отступающих было на дорогах и тем меньше шансов было получить от населения какую-либо пищу. Вышли на шоссе, ведущее к Минску, по которому изредка проезжали машины, набитые военнослужащими. Однажды проезжал бензовоз, на котором сидели военные. Наш воентехник ухватился за поручни, охватывающие бензоцистерну и оказался наверху, но когда я сделал то же самое, сидевший наверху военнослужащий, ударил ногой по моим рукам, и я упал на землю.
С отъездом лейтенанта фактически кончилось существование