Под сетью и мечом (сборник). Александр Звягинцев
место. Почти тут же наткнулся на свежую могилу – холмик засохшей земли, три горшка с цветами и оранжево-желтый деревянный православный крест. Какими судьбами занесло на днях православную душу на лондонское кладбище? Бог весть.
Прошел еще немного и сразу увидел слева, среди высоких, потемневших, «не наших» каменных крестов два невысоких, ярко-белых, словно мерцающих православных крестика. Подошел – действительно, могила Керенского.
Два чистеньких белых надгробия с пространством для зеленой травы. Под одним – сам Керенский, под другим – сын Глеб и первая жена Александра Федоровича Ольга Львовна. И не сразу понял, что по другую сторону от могилы Керенского место упокоения еще одного его сына – Олега. Без всякой ограды, с грязновато-облупившимся, заросшим травой и ушедшим в землю надгробием. Я стоял у этих могил и думал о том, что Керенский всю жизнь бегал от своей жены и сыновей, а смерть опять соединила их; думал и о том, что лежит теперь бывший верховный правитель России в чужой земле, на чужом погосте…
Я не имел удовольствия встречаться с Александром Федоровичем Керенским при его жизни. Но Генриху Аверьяновичу Боровику повезло, он виделся с Керенским в Нью-Йорке, причем дважды. И именно от Генриха Аверьяновича еще в середине девяностых, когда он был у меня в гостях, я услышал эту удивительную историю.
– Господин Боровик, – возмущенно говорил мне Керенский, – ну скажите у себя в Москве! Ну пусть перестанут писать, будто я бежал из Зимнего дворца в женском платье! Не было этого! Согласно нашему общему решению, уехал навстречу нашим войскам, которые все не прибывали и не прибывали из Гатчины на подмогу Временному правительству! Уехал на своем автомобиле и в своем обычном полувоенном костюме. Со мной на заднем сиденье сидел Кузьмин, командующий войсками Петроградского округа. А за нами шла другая машина, с американским флажком. В ней сидел один из моих адъютантов. Меня многие видели, я не особенно и скрывался-то. Солдаты, даже красные, если узнавали меня, отдавали мне честь!.. При чем тут женское платье?!
Жена Генриха Аверьяновича, Галина Михайловна, присутствовавшая при этой встрече, решила сделать комплимент бывшему премьеру Временного правительства: «Удивительный перстень у вас, таинственный! Видимо, старинный?» Керенский поднес к незрячим глазам руку с перстнем, потер его другой рукой, покрутил на пальце: «Ему две тысячи лет. Вокруг него много легенд. Рассказывают, что все, кто им владел, кончали жизнь самоубийством. Он достался мне от одного французского пэра. Мне понравился перстень на его руке, он и подарил. А ему подарил его какой-то восточный набоб. Он называл имя, но я забыл его. Тот набоб и рассказал французу о легенде. А пэр мне. Причем француз уверял меня, что набоб кончил жизнь самоубийством».
Генрих Аверьянович с большим мастерством рассказывал о деталях своей второй встречи с Керенским, которая состоялась у него через несколько недель после первой. Во время этой беседы, вспоминал он, в комнату зашла дама лет сорока,