Артикль. №4 (36). Коллектив авторов
бросился человек в белой ермолке и белом же, шелковом халате. Вышел из-за стола с распростертыми объятиями. Он был с бородой и в пейсах – армейский раввин в чине полковника, и Ихвас вспомнил его. Несколько дней назад в лагерь приехала делегация из Англии, – члены парламента, военные следователи, судьи и прокуроры из Генерального штаба. Ихвас видел, как Джексон водил их повсюду, тыча стеком своим, как указкой, и давал показания. А этот бородач подолгу стоял над рвами, вздевая к небесам руки и читал молитвы.
«Проходите, солдаты, рассаживайтесь! Я приглашаю вас на Пасхальный Седер, сегодня ночью выходим мы из Египта, из рабства…»
Ихвас узнал его, вспомнил, и тут же все у него связалось. Забилось бешено сердце, готовое лопнуть, выскочить из груди, и навернулись и хлынули слезы. Но прежде, чем сели за стол, под шутки и взрывы веселого смеха, налили стаканчик виски поганцу Джексону. Он тяпнул его, крякнул и подмигнул: «В такое рабство и я бы хотел угодить! Смотрите, не перепейтесь, как гуси, утром чтоб были в казармах…» Похоже, он крепко евреям завидовал.
Потом они пили вино и ели мацу, слушая про казни египетские и чудеса В-евышнего при переходе через море. Снова пили, и снова ели, и этот Седер запомнился Ихвасу на всю жизнь. Ведь всю полноту еврейских страданий и чудесного избавления он только что на себе испытал. Душа его распахнулась и трепетала, разверзлась до необычных глубин, а свет, проникший туда, позвал его к Б-гу.
Григорий Подольский
Второгодник
Старые школьные фотографии. Еще те, черно-белые групповые снимки. По размеру – больше альбома, края далеко за кромкой обложки. Фотобумага, покрытая трещинами, кое-где с желтыми пятнами, с обломанными уголками. Но… старые-то они старые, а кажется, что сфотканы будто вчера.
Наверное, только у наших школьных учителей эти фото и занимают почетное место на стенах, в аккуратных рамочках под стеклом. А мы, бывшие ученики, неизменно засовываем их куда подальше и натыкаемся случайно.
Для учителей это – вся ИХ жизнь, ИХ выпуски, ИХ достижения. 1975, 1976, 1980…
Думаю, что с годами все же и учителя забывают имена многих своих учеников. В памяти сохраняются лица. Те, детские лица с групповых фотографий.
Ох, давненько не открывал я свой школьный альбом. А тут случайно попался на глаза, вытащил выпускное фото нашего 7-го «Б». Хех! Я-то уж точно всех помню, и не то что по именам, по фамилиям!
Опаньки! Оказывается, не всех!
Вот этот… Как же его звали-то? Долговязый, на полголовы выше каждого из нас мальчишка – татарин, стоящий рядом со мной в последнем ряду. Скуластый, неулыбчивый, взгляд чуть исподлобья. Один на фото без пионерского галстука. Уголок воротника расхлюстанной рубашки приподнят. Господи, да это же Растям! Да-да, Растям Ассадуллаев! Он проучился с нами всего-то один год.
Да, я вспомнил…
Я выпускник обычной школы – не спец,