Ничего странного. Наталья Макеева
и слегка светилась. А Найды там почему-то не было. В том сне я была уверена, что её съел этот самый мужчина Лёха. А детей – нет.
Когда я проснулась, сестра Егора всё так же сидела рядом. Она вообще всё больше сидела, вместо того, чтобы лежать и беречь силы – выпрямится вся, даже голову немного откидывает и смотрит куда-то. А ещё она не говорит, хотя раньше могла. Вроде как это у неё началось после того, как она каких-то не тех ягод наелась. Её после них трясло сначала всю, а потом она гнулась вся. Не умерла и даже не стала совсем больной. Только замирает иногда. Вообще хорошая она, очень хорошая, и Егор тоже, даже когда еду делит. Я, наверное, попрошусь к ним жить – втроём греться лучше. Только они меня не возьмут. Все хотят жить с Егором.
Я всё же пошла к себе. Между плитами ветер гонял пыль. Я села и стала разводить огонь. Слёзы лились сами собой. Я одновременно думала две мысли. Одну – а может, сейчас придут мужчины и приведут всех живыми? Может, Лёха только собирался их съесть? Оглушил, а тут и наши подоспели? Мы будем снова жить все вместе, и Девочка точно выживет и вырастет и появится еда и всё будет как-то совсем по-другому, почти как на картинке. А другая моя мысль была проще простого – хорошо бы все, кто ушёл на поиски, живыми вернулись. Надежды никакой с самого начала всё равно не было – и это касается не только поисков. Какая уж тут надежда. Егор всегда говорит: «Надежды нет, но выжить надо». Тем и живём, и нас всё меньше. Раньше хоть кто-то прибивался, но такого не было уже давно. Чем нас меньше, тем нас быстрее… Вроде как думать две мысли сразу – очень плохая примета, одна из самых плохих.
Мужчины пришли и привели едва живую Найду и Лёху, он тоже еле шёл, но не из-за голода, а потому что его, наверное, убивали, но потом решили не добивать и притащили сюда. Егор рассказал, что Лёха этот и есть Найдин муж, что она всё подстроила – что б он со мной совокупился, и от этого получился ребёнок, и чтобы потом меня заманить. Мясо она любит очень, раньше терпела, а теперь они сговорились. Уйти бродить с ним хотела – таких людоедских пар много шатается. Пока один не сожрёт другого. Когда Егор и мужчины их нашли, они уже детей убили и начали готовить, и стали друг на друга валить. Это он, это она, нет, это он… Мужчины их убить сперва хотели, но потом побили и, похоронив то, что осталось от детей, повели людоедов в общину. Я не верила, плакала очень сильно. Не знаю, как не умерла. Но Найда только волком смотрела и молчала, а потом плюнула в мою сторону. У неё всё лицо уже кровь залила, и я стала думать, что у нее это не только ее кровь, но и детей. И Лёха этот тоже почти уже мёртвый был. Я почему-то подумала про последнего космонавта и его жену-собаку.
Собрали всех, стали решать, что с ними делать, пока они ещё живы, потому как помрут сейчас, а судить за такое надо. Я плакала и ничего не могла сказать. Мне хотелось пойти на могилу к Девочке, но это далеко и опасно, и никто бы со мной туда не пошёл, а сама не найду. Поэтому я ничего и не сказала. Все кричали, очень сильно кричали, я и не помню такого, чтобы наши люди так кричали. Даже когда пришли волки,