Детство Фила Великолепного. Эла Бо
леди, свои знали ее как отличную охотницу, хорошую мать, заботливо воспитывающую уже четвертый выводок правильных котят. В кошачьей среде свои традиции, законы, которые лучше не нарушать. Иначе « невоспитанных» малышей никто не захочет признать и знаться с ними не будут. Враги, а их было достаточно, ее либо боялись, либо уже ничего не могли сказать. Последние, в основном, относились к мышынно-крысинному племени, проживающему либо в подвалах, либо в мусорных контейнерах. Потому что Мадлен была не просто отличной охотницей– она была лучшей. Зоркий взгляд, острые когти, крепкие зубы– ее стремительные броски были точны, захват не оставлял жертве ни единого шанса. Все знали, что Мадлен никогда не промахивается. Ее боялись даже собаки, старались обойти стороной, хоть и делали при этом вид, что высокомерно не замечают всякую там мелочь, путающуюся под лапами.
Сама же Мадлен в своем дворе не боялась никого. Опасалась она лишь злобную Горгулиху из 114 квартиры. Престарелая санитарка, гидроперитно-блондинистая, носатая, вся такая монументальная, закостеневшая в своих убеждениях. В придачу к этой озлобленной на весь свет окаменелости прилагались очки со слегка затемненными стеклами и коротковатый халат аляповатой расцветки, почти облегающий ее квадратно-грузную фигуру. Маленькая пенсия не позволяла Горгулихе наслаждаться всеми прелестями заслуженного отдыха, что весьма негативно сказывалось на ее душевном расположении. Столь неприятные хлопоты о хлебе насущном подвигнули ее к поиску нестандартных решений. Работать-то не хотелось, а деньги, как известно, лишними никогда не бывают. Начала она у себя всяких нелегалов привечать. Драла с них три шкуры, придирками изводила до тех пор, пока доведенные до истерики жильцы в спешке не покидали столь негостеприимную квартиру с вечно недовольной хозяйкой. О своих деньгах они даже не заикались. При этом Горгулиха всерьез считала себя приличным человеком, знающим жизнь. Причем свои знания о жизни она с неутомимым упорством насаждала всем вокруг, с яростной беспощадностью боролась с инакомыслящими всеми доступными ей способами.
Вскоре у нее появились прихлебалки-приживалки. Тоже из нелегалов были, да вот как-то по духу пришлись. Одна из них, худощавая блеклая девица, старательно изображала обиженную старую деву. Бывают же такие случаи, когда даже косметика не помогает. Прозвали ее Бледной Козявкой, хотя следовало бы назвать мышью, так как девица эта устроилась на работу поближе к компьютерам, считала себя продвинутым программистом… Ну, народу виднее. Пусть будет козявкой. Впрочем, ее можно было даже не упоминать, так как и работником она оказалась таким же бледным и вскоре попала под сокращение.
Вторая жиличка, Сиплая Бульдожиха, отличалась неимоверной шумливостью и агрессивностью. Вот уж кто действительно ненавидел все живое. Ненавидела она рьяно, неистово. И так как до людей не могла дотянуться, лишь до тех, кто не мог дать ей отпор, то срывала свою злобу на ничего не подозревающих кошках, собаках. Даже воробьев, бывало, расстреливала из рогатки, высунувшись из