Избравший ад: повесть из евангельских времен. Татьяна Альбрехт
невеселым мыслям. С момента возвращения домой отношения с родней, и раньше не самые простые, совсем испортились. Родители не давали ему покоя, пытаясь заставить заняться карьерой. Отец грозил женитьбой, дядя неустанно старался устроить выгодные знакомства. Но при одной мысли обо всем этом Иуду охватывала невыносимая тоска. Картины дальнейшего процветания в качестве левита[3], книжника[4] или чиновника, приводили его в ужас и вызывали почти физическое отвращение. Он знал, что скорее сбежит из дома, чем пойдет по такому пути.
Мысль о том, что в семье ему не место, в последнее время все чаще посещала его. Сначала становилось страшно, но потом он заставил себя спокойно оценить эту возможность, и даже порадовался ей, однако решиться пока не мог.
– Попробуй. Это мое лучшее вино.
Бодрый голос трактирщика прервал поток его мыслей. Толстяк истово протягивал ему чашу, в которой плескалась рубиновая влага. Иуда вдохнул аромат, сделал глоток, удовлетворенно кивнул.
– Неплохо! Лет пять выдержки, не местное?
– О! Господин, я вижу, разбирается! – изумленно-уважительно отозвался трактирщик.
– Есть некоторый опыт. Годится. Что с закуской?
– Одно мгновение!
Хозяин суетливо обогнул стол, исчез в дыме очага, действительно, всего на несколько мгновений. При следующем появлении в руках у него оказалось блюдо с аппетитно поджаренными кусками мяса, обильно присыпанными зеленью.
– Отведай, и больше не пойдешь в другую харчевню, – с любезным поклоном произнес он, ставя кушанье перед гостем.
– Вы что, все сговорились между собой? – рассмеялся юноша.
– Кто это мы? – не понял трактирщик.
– Вы все – держатели гостиниц, таверн, харчевен – говорите одно и то же, только на разных языках.
– Как иначе, дело у всех одно. Мой почтенный гость много общался с нашей братией?
– Приходилось. Да что ты стоишь – присаживайся, выпей, поговори со мной.
– С удовольствием!
Хозяин ловко наполнил вторую чашу из объемистой бочки в углу, поставил на стол лепешки и сел напротив. Иуда внимательно следил за ним.
– Твой облик таков, словно Господь нарочно лепил тебя держателем харчевни.
– Кто знает, может, так и было, – без тени смущения ответил хозяин. – Ведь если Бог создал вино, значит, должны быть те, кто предназначен торговать им. Не пропадать же столь щедрому дару Всевышнего!
– Замечательное суждение! – рассмеялся юноша. – Полагаю, с таким умом ты вполне можешь вести диспуты с левитами, особенно если хватишь несколько чаш своего зелья.
– Почему бы и нет. Кто знает точно, на что способен? А то, что ты называешь зельем – хмельной египетский напиток[5]. Мне его секрет достался в наследство от отца.
Толстяк сделал могучий глоток, чаша наполовину опустела.
– Я так и понял. Этот запах я узнаю из тысячи других.
– Господин, я вижу, успел повидать свет, несмотря на свой молодой возраст, –
Слово «левит» имеет несколько значений. В широком смысле так называют всех представителей колена Левина, то есть, и служителей Храма, и коэнов (священников). В узком смысле левитами называют тех членов колена Левина, которые не являются потомками Аарона. Из них набирались служители Храма (певчие, стражники, музыканты и т. д.).
Книжник – в эпоху Второго Храма (516 год до н. э. – 70 год н. э.) знаток, толкователь и учитель закона Моисея.
Египтяне со времен Древнего Царства изготовляли из ячменя, фиников или пшеницы некий аналог современного пива. Именно этот напиток имеет в виду хозяин харчевни.