Она доведена до отчаяния. Уолли Лэмб
приговаривал папа, – или это? А вот этого не нюхала? Если ты хоть раз еще…
Дувили задули свечку и пошли в дом.
– Обвиняй ее в чем угодно! Благодаря ей на этом столе хлеб с маслом! Осточертела твоя растреклятая депрессия!
Задняя дверь с грохотом открылась, и папа широкими шагами вышел в патио, держа что-то в горстях. За ним бежала мама.
– Тони, не надо! – умоляла она, хватая его за руки. – Прости меня! Пожалуйста, прости!
Отец подбросил в воздух что-то маленькое и трепещущее. На секунду Пети завис над моей матерью, но тут же перелетел через двор в крону плакучей ивы.
– Будь ты проклят! – закричала мать. – Будь ты проклят во веки веков!
Ее голос несся над всеми соседними дворами.
Я села на велосипед и помчалась, не разбирая дороги. Влажный воздух плотно прижимался к разгоревшимся щекам. Если бы навстречу попался ребенок, я могла его сбить. Я пронеслась мимо улицы Джанет, мимо указателя «Тритоп Эйкрс» – и выехала на Сто восемнадцатое шоссе. Стискивая резиновые накладки на руле, выдавливала из себя дрожь. Я ненавидела обоих родителей. Чем быстрее я ехала и, соответственно, больше рисковала, тем легче становилось на душе.
Домой я вернулась уже затемно.
У черного входа меня напугал папин голос без тела:
– Я уже хотел идти тебя искать!
– Ты в порядке? – хотел знать мамин голос.
– Да.
Вглядевшись в темноту, я различила их силуэты. Родители сидели на ступеньке и курили одну сигарету на двоих.
– Обязательно было вот так уезжать? – спросила мать. – Я чуть не заболела от волнения.
Кончик сигареты стал ярче – было слышно, как она вздохнула.
– Я просто каталась на велосипеде, – сказала я. – Мне нужно было выбраться отсюда.
– Ты ходила к Джанет? – спросил отец.
– Нет.
– Что происходит в этом доме, здесь и остается. Другим до этого дела нет.
– Знаю.
Он поднялся и потянулся:
– Я пошел спать.
Мы с матерью сидели вплотную друг к другу и слушали цикад.
– Отведи меня в дом, – сказала она наконец. – И завари чаю.
На кухне мы прищурились от света. Верхняя мамина губа была фиолетовая и распухшая. Когда чай был готов, я поставила перед ней чашку.
– Присядь, – предложила она, похлопав по стулу рядом.
Но я перешла кухню и уселась на рабочий стол.
– Что такое шлюха? – спросила я.
Мать ответила, что не желает сейчас об этом говорить.
– Я так и вижу, как какая-нибудь кошка подкрадывается к Пети. Завтра я…
Что-то на моих розовых шортах заставило ее замолчать.
– Что? – спросила я.
Мать не отрывала глаз от моей промежности.
Я посмотрела и одновременно почувствовала темное влажное пятно крови.
– Вот спасибо, Долорес, удружила. – Мамино лицо сморщилось от плача. – Как нельзя вовремя.
Грохот экскаватора сотрясал всю улицу.
Через несколько дней после начала строительства бассейна кошка Далила спряталась в бельевом шкафу и родила