Ген Химеры. Часть первая. Мария Викторовна Храмкова
не были частью его радужных сновидений. Так это было или иначе, ученые быстро оставили его в покое: умирающий человек ничем не мог пригодиться науке, равно как и тощий больной скот на мясобойне.
Практически все время Ойтуш спал просто потому что был неспособен на что-то еще. Каждый раз, закрывая глаза, он не надеялся проснуться, но каждый раз просыпался. Чип в его голове не давал ему потерять счет времени, сообщая дату и последние новости. Таким образом, парень знал, что провел здесь уже три дня.
Самое интересное началось на четвертые – пятые сутки. Вопреки прогнозам тюремщиков и здравому смыслу самого Ойтуша, парень почувствовал, что пошел на поправку. Он понял это, когда впервые вместо тягостных кошмаров, прерывающихся на полуосознанную блевоту, он шесть часов проспал без всяких снов. После этого, он в первый раз за все время пребывания здесь полностью съел принесенный, точнее, закинутый в дверное окошко, суточный паек.
Он заметил, что перестал харкать кровью, ломка стала сходить на нет, а мысли стали более ясными. Биологическое сканирование тела подтвердило это: температура пришла в норму, а самочувствие достигло пяти баллов из десяти.
К концу первой недели его камеру решили помыть, пустив воду из той самой трубы под потолком. Она покрыла весь пол, а затем поднялась сантиметров на пять. Вода постояла немного, а потом камень в полу раздвинулся, обнаруживая скрытые пустоты для водостока. Они словно поры впитали в себя и грязь, и кровь, и другие унизительные симптомы болезни. Постояв под этим своеобразным душем, Ойтуш почувствовал себя гораздо лучше, и следующие пять часов снова спал без снов.
Но вместе с прежними силами пришло и гнетущее осознание того, что их с Сати история закончилась. Ойтуш никогда не надеялся прожить счастливую жизнь, но тем не менее те несколько лет, проведенных с ней были просто сказкой. У него не было право что-то менять в своей жизни, но была крыша над головой и любимая девушка, не испорченная идеями о социальном неравенстве.
Сейчас Ойтуш впервые в жизни был предоставлен самому себе: не нужно было выполнять служебные обязанности, идти на работу, разделывать трупы, даже микропроцессор можно было отключить и поспать еще немного. Вот только идти было некуда, поговорить – не с кем. Все, что у него осталось – это воспоминания о минувшей, и, как оказалось, довольно-таки счастливой жизни.
Что будет теперь? Своя судьба не особо волновала парня, но вот судьба Сати… Если ей сохранили жизнь, то уже через полгода она станет сиделкой. В одном из своих радужных снов Ойтуш видел, как ему в морг приносят ее маленькое изуродованное тельце, как у того мальчика, которого накормили бритвами. Думать об этом было все равно что загонять раскаленные иголки себе под ногти.
Наш мир был далек от идеала, но Ойтуш не жалел о том, что Сати рисковала жизнью ради него: это был ее выбор. Рано или поздно протекторий все равно схватил бы их – Ойтуш не жалел и о годах, прожитых вне закона. Единственная, по-глупому упущенная возможность, была для парня действительно