Бортовой инженер Вселенной. Владимир Жуков
за верёвкой сбегал. И скрутили негодяя махом. А потом уж подошли крестьяне.
Кашлянул, остановившись, Алик.
– Ну, а после в сельсовет поганца председателю под очи ясны потащили, был пока в отрубе. Я прикладом-то ему заехал от души. Как не пришиб, не знаю.
Головин сейчас, дружок мой, Федя заправляет в том колхозе справном. Фёдор Ванычем зовут. Ну, значит, притащили мы к нему майора. Оклемался тот. Попался, понял. И скорее повалился в ноги к председателю, как баба плача:
– Дорогой, не выдавай! – взмолился. – Все убытки возмещу и сверху дам ещё, попросишь сколько только. А иначе не летать мне больше!
Фёдор Ваныч пощадил засранца. Деньги брал с него, не брал – не знаю, а вот в кассу заплатить заставил, как положено, как честь по чести, возместить ущерб колхозу дабы. В бухгалтерии приходный ордер даже выписал козлу бухгалтер. Видел сам, как брал стрелок бумажку. Даже слышал 205.17 насчитали перевеса после.
Алик кончил. И вопрос последний наконец ему задал Сашуля:
– «Жигулёнок»-то какого цвета?
– Цвета липы молодых листочков.
Совпадало всё с майором, точно с Вербовым, что в эскадрилье первой старшим штурманом летал лет пять уж.
«Вот и Снайпер тут как тут! Удача! Отстрелялся полтергейст поганый!» – с удовольствием подумал Саша, засияв, а кочегар, узнавший новоявленного снайперочка, удивился не на шутку вовсе: «Это надо же какой дурила!». Давыденко ликовал, в нём радость расходившимся вулканом била. Представлял он, как позвонит завтра прямо утром в «пентагон», как чётко с расстановкою доложит, с толком. Удивятся как, как восхищенье в телефонную польётся трубку, будоража похвалами душу.
Саше было хорошо настолько, что, сияющий, приятным тоном попросил:
– А нам чего бы братцы не пройтись по винзаводу вместе? Не расширить кругозор чего бы? Спешка всё у нас одна, да деньги, да коммерция, а жизнь проходит между пальцами водой бесцветной.
– Очень правильно, – воскликнул Ваха. – Есть взглянуть у нас на что. Не только производство вам покажем наше, но и парк, назвать нельзя иначе территорию: лелеем, холим всей душой, как не любить кормильца?
Встали разом и пошли. А вечер накрывать стал По вуалью тонкой, и на небе появился месяц. Свет его рождал пикантно тени, что в шикарную картину парка добавляли колорит особый.
По периметру у стен, а также асфальтированных вдоль дорожек голубые в ряд стояли ели.
– Ёлок, туечек красивых разных насажали, в дендропарке словно, – завспиртами пояснил. – Есть даже экземпляры обалдеть какие, в «Книге красной» что найдёшь не сразу.
– Ну, загнул, – убавил пыл коллеги начохраны Магомет, а Ваха, не заметив замечанья будто, продолжал невозмутимо дальше:
– Жаль вот, цветики уже уснули, а не то бы тут такое было! От безумства акварели сразу зарябило бы в глазах похлестче, чем от солнышка, когда в зените.
Магомет прервал:
– А всё же, братцы, власть Советская у нас что надо. Жить даёт, ей дай Аллах здоровья.
Мысль