11 встреч. Интервью с современниками. Александр Покровский
не то.
С нашими противниками надо не столько воевать, сколько договариваться. А потом меня взял себе разведцентр. Подчинялся я только главному военному советнику – генералу армии Сорокину и начальнику разведки – генералу Клименко, и больше никому. Даже члену Военного совета я не мог сказать, где был и что делал. Вызывает он меня и говорит: «Где вы были? Я вас целую неделю искал!» – а я ему говорю: «Да здесь я был!» – ну не мог я ему сказать, где я был. Я ходил в разведку с полным переодеванием и бородой, как настоящий душман. В разных местах я был разным. Но чаще всего я представлялся глухонемым. О чем речь шла, я понимал, конечно, но делал вид, что ничего не слышу. Это очень сложная штука. Это такое напряжение душевных сил. Я потом неделю после возвращения в себя прийти не мог.
– То есть вы знаете язык глухонемых?
– Нет. Я не знаю языка глухонемых. И афганцы не знают. Я им на пальцах что-то показывал, что, мол, кишлак разбили, вот я иду, никого у меня нет. Дурака валял.
– Неужели вас не проверяли?
– Как не проверяли? Каждый раз проверяли. А тут я пришел как-то с задания, а у нас в городке был один наш полковник из Военно-политической академии имени Ленина, который сказал тем афганцам, что на нашей стороне воевали: «А он вас дурит, он не мусульманин». А я даже в нашем городке выдавал себя за мусульманина, и вот он мне такую жизнь устроил. Я ему потом сказал: «Ты что, дурак? Кто тебя за язык тянул?»
А это же нельзя. И меня проверяли целую неделю.
– Как проверяли?
– Наблюдали, правильно я делаю в мечети намаз или неправильно. А я ислам хорошо знаю. Афганцы знают ислам только на примитивном уровне.
– Ну Коран-то они знают?
– Они знают только то, что им мулла говорит. Мулла Коран знает. А вот высшее духовенство знает чуть больше. Те, кто в Египте окончили Аль-Ахрам, исламистское учебное заведение, те много знают.
Так вот ошибок в моем намазе они не нашли.
Я в Афганистане был почти пять лет, хотя сначала меня посылали на полгода в командировку. Но когда я там начал работать, и работать среди банд, руководству это понравилось, и мне сказали, что я остаюсь.
– Вы один ходили к душманам?
– Я же изображал глухонемого, так что со мной никого не было. И не могло быть. Совершенно один ходил.
– Помните свой первый выход в банду?
– Конечно помню. Я каждый свой выход как сейчас помню. Я когда шел, то не только знал, в какую банду иду, я об этой банде все знал – ее состав и расположение. Главаря. Знал, кто главарь, как его зовут и что он за человек. Я совершенно спокойно вхожу в ее расположение. Просто иду на посты. У них же везде посты. Это только кажется, что все пусто и никого нет. За дорогой наблюдают. Меня останавливают. Я никак не представляюсь, показываю, что я глухонемой. Меня забирают и приводят к Малангу. Это их главарь. У него была мощнейшая банда. Этот Маланг когда-то был муллой, но с началом действий советских войск он ушел с должности и возглавил отряд.
– У вас не было оружия?
– Нет.