Запах пыли. Лана Дзассохова
что это ты сказал?– кивнула я в сторону Димки.
–А, это? Голова, круглая, как дыня.
–Точно!– рассмеялась я, глянув в сторону Димки. У него и правда голова напоминала дыню, правда не совсем круглую, скорее немного вытянутую.
Вечером мы как обычно сидели во дворе. Димка ушел домой, бабуля позвала его ужинать. Так что мы были вдвоем: я и Радим. Тут ко мне подбежала его младшая сестра и, усевшись на колени, попросила сказку рассказать. Я была в затруднении. Радим сказал, что сам потом расскажет ей сказку, но ее это естественно не устроило, она потянула за горло моей кофты, так что спустила ее с плеча и увидела бретельку бюстгальтера. И стала кричать, что на мне лифчик и еще сильнее потянула за кофту.
–Отпусти ее!– прикрикнул на нее Радим, но ей было все равно. Она так вцепилась в меня, что я думала, кофту вот-вот разорвет. Отцепить от себя у меня не получалось, я боялась нечаянно сделать ей больно.
Радим что-то сердито проговорил ей на непонятном мне языке, но она продолжала голосить. На крик выбежала ее мама, отодрала от меня и увела домой, по пути несколько раз шлепнув. Я поправила волосы и кофту.
–Ну и характер у этой девчонки, – недовольно глядя ей вслед, заметил Радим.
–Извини, я… – мне было неудобно. Я даже подумала, не следует ли мне в данной ситуации в слезах убежать домой. Но убегать, когда он рядом совсем не хотелось
– Ерунда. Забудь, – утешительно добавил он.
Это было как-то странно. Он иногда вел себя как взрослый, будто ему не 14, а все тридцать.
К нам во двор как-то повадилась чужая собака, большая и белая. Каждый вечер у нас исчезали ботинки, босоножки, шлепанцы, все, что оставалось во дворе, на ступеньках лестницы. Причем таскала она обувь, именно для правой ноги.
–Тут к нам по ночам собака заходит, – предупредил мой папа Радима, складывающего поленья, которые, сам и порубил,– Свистеть-то умеешь, чтобы если что напугать ее.
В следующую секунду я услышала пронзительный короткий свист.
–Вот, молодец, – похвалил папа,– Так и свисти, когда увидишь ее.
В августе я сильно заболела. Как раз после его отъезда. Мне было так плохо, что я не могла пошевелить головой: она затылок, виски и лоб раскалывались, как только я пыталась приподняться или повернуть ее. Такого у меня никогда не было, хотя болела часто, ангина, бронхиты и грипп были хорошо мне знакомы. Врач скорой помощи сделал укол и неуверенно диагностировал солнечный удар, а я пыталась вспомнить, когда это так долго пробыла на солнце. Я пила анальгин и еще какие-то антибиотики, вспоминая слова из песни Цоя «Когда твоя девушка больна» про то, что она ест мед и пьет аспирин. Через несколько дней мне стало лучше, и тут я узнала, что он вернулся. Хорошо, вовремя узнала, что он сам ко мне собирается зайти, навестить, так сказать, больную. Иначе, я бы сама выскочила из кровати и побежала к нему.
Тогда-то он и заполнил ту самую анкету.
-Смотри, что у меня,– перекидывая изумрудного цвета всю в золотистых узорах книгу, из одной руки в другую похвасталась я, – Коран!
–Нельзя так играть с книгой! – испуганно предупредил Радим.
–А