Пространство и Бытие. Сборник статей. Дмитрий Михалевский
в их сословном сознании»[150]. Шпенглер подчеркивает здесь только духовную специфику знати и духовенства, но важной оказывается его идея о специфике «сословного сознания». Далее, в свойственной ему парадоксальной манере изложения, он писал, отмечая суть различия этих социальных групп: «Любая знать – это живой символ времени, всякое духовенство – символ пространства… [выделено мной – Д. М.] Знать живет в мире фактов, священник – в мире истин; первая – знаток, второй – познаватель, одна – деятель, другой – мыслитель»[151].
Здесь два аспекта оказываются важными для дальнейшего исследования. Во-первых, характеристика духовенства как «мыслителя» сближает его в этом функциональном аспекте с интеллигенцией. Во-вторых, существенной оказывается функциональная связь духовенства с конкретной пространственной парадигмой. В результате оказывается возможным противопоставление двух первых сословий по пространственно-временному признаку.
Но в таком случае возникает вопрос, каким образом духовенство, как носитель пространственного признака, могло появиться на этапе реализации одномерной пространственной парадигмы – т. е. еще в тот момент истории, когда одномерная временная доминанта формировала специфику первого сословия?
В действительности, духовенство (понимаемое в широком смысле как совокупность профессиональных служителей культа в любых религиях, а не только монотеистических, с которыми связывает это понятие большинство современных научных словарей) возникает раньше аристократии и способствует появлению последней. Для христианской истории институт церкви переходит из Античности, переживая «Темные века». Древнегреческое жречество также возникает до появления аристократии. Так что механизмы формирования сословий аристократии и духовенства существенно различны. Являясь носителями наиболее развитой (для данной исторической эпохи) ППМ, представители высшего духовенства всегда стояли наравне с высшими государственными властителями и выступали их духовными наставниками, в том числе и с точки зрения понимания смысла социального пространства и освоения конкретной ППМ.
Таким образом, духовенство выступает в качестве «особого», в какой-то мере «переходящего», сословия, которое наследует накопленные предыдущими эпохами духовные ценности и выступает хранителем достигнутого ими высшего (для данной исторической эпохи) уровня духовного наследия. Тем самым, духовенство обеспечивает связь эпох: оно сохраняет наивысший уровень духовного развития, достигнутый предыдущей эпохой, и на его основе – в виде религиозных догматов – формирует целеполагание для развития следующего этапа истории.
В этом смысле место духовенства в системе трех сословий позднего феодализма ясно, и исторически верно описывает О. Шпенглер: «Знать всех ранних времен была сословием в изначальнейшем смысле, воплощенной историей, расой в высшей ее потенции. Духовенство выступало рядом с ней как
Там же. – С. 349.