Блуждающий в темноте. Олеся Николаевна Коломеец
получаса девчачьего визга в кафе стали приходить девушки постарше, им было лет по восемнадцать. Все они складывали подарки на столик с красной скатертью и заставляли большой стол принесенными лакомствами. А потом произошло самое интересное. Выключили свет, и когда в дверном проеме появилась чья-то фигура, все с громкими криками «HappyBirthday» и зажженными лампами бросились поздравлять какую-то девушку. Она улыбалась от неожиданности и всех целовала. А я все смотрел на нее не в силах отвести взгляд: это была та девчонка, которая плакала у Камилы на плече. Линда.
Оглядев украшенный зал, она посмотрела в нашу с Марио сторону, кивнула головой в знак приветствия и, как показалось, задержала на мне свой взгляд. Именно тогда в моей голове всплыли слова Марио: «Эта девушка для тебя». И когда заиграла музыка, я уверенно направился в ее сторону и пригласил на танец.
– Кавалер для именинницы, – улыбаясь, произнес я и повел ее в сторону, свободную от столов.
Она лишь улыбнулась и смущенно опустила глаза. Зато взгляды остальных двадцати девочек и девушек вмиг устремились на нас. Послышались женские перешептывания и смешочки, но я видел в их глазах добрую зависть к своей подруге.
С моей подачи, мы с Линдой познакомились и разговорились. Она все рассказывала, какой неожиданностью стал для нее этот праздник и что если бы она знала о нем да еще что будет танцевать с таким красивым мужчиной (ее слова), то обязательно бы надела свое лучшее платье и уложила волосы. Мне оставалось лишь осыпать ее комплиментами и убеждать, что она выглядит как королева. Ее глаза так загорались в этот момент, будто она в жизни не слышала таких слов. А во мне уже проснулось желание дать ей еще больше, показать ей жизнь и защитить ее от невзгод, хотя я прекрасно понимал, что с ней не поиграешь. Первая серьезная любовь может стать для нее и сильной болью. Но остановиться я уже не мог. Так в один момент из кавалера в танце я превратился в ее будущего парня.
***
Один из мужских стереотипов звучит так: «Я никогда не буду плакать. Я же настоящий мужчина».
В ту ночь я плакал. Может, тогда я выплакал все свои слезы, накопившиеся за десятилетия. Ни умершая собака, которая была мне другом в детстве, ни провал в отборе в школьную сборную по баскетболу, ни даже первое понимание своего потерянного существования – ничто ранее не вызывало во мне слез.
Я плакал, став тем дождем, который так ненавидел в Линде. Плакал от боли, которую невероятным образом создал в своей жизни. Плакал от путаницы своих мыслей и чувств. Эта боль была не моей, это была боль двух женщин, которые находились в моем сердце. Я почему-то решил, что они обе так сильно страдают из-за меня, что больше не мог выносить это состояние «отрицательного персонажа».
В ту ночь я решил, что Лола – иллюзия. Эти глупые слезы породили глупые мысли. Если бы у меня было хорошее настроение, я бы никогда так не подумал. Но его не было. Я напоминал себе депрессивную барышню. Всю следующую неделю я скитался по барам, напивался до состояния ползающего