Четыре дня. Василий Логай
ты где там? А ну, выходи!
Семён Яковлевич открыл дверь и, едва сделав шаг в коридор, тут же оказался в объятьях Зорина.
Грусть и сострадание в его сердце быстро уступили место радости от встречи с другом.
– Приехал-таки, империалист проклятый! – проговорил Семён Яковлевич, крепко обнимая дорогого гостя.
– А как же? Ты ж нас, капиталистов, знаешь… Жадные мы больно! Ну не мог я пропустить бесплатный банкет с настоящей водкой и икрой. Поехали в ресторан!
– Это мы мигом. Сейчас вот только подпишу бумаги о госпитализации, – и поедем.
Говоря это, главврач выронил из рук планшет с картой пациентки. Он упал к ногам Николая Сергеевича. Зорин нагнулся, поднял планшет, чтобы передать его другу и поинтересовался:
– Тааак… И как же зовут последнего в твоей карьере пациента? Это ж надо запомнить, сообщить всем на банкете, поднять тост за его здоровье…
С этими словами Николай Сергеевич стал искать в бумагах имя больного. Не дожидаясь результатов поисков, Семён Яковлевич с сожалением произнёс:
– Эту пациентку я и так запомню на всю жизнь. Случай уж очень редкий. Зовут её Ольга Владимировна Крылова.
В ту же секунду с лица Зорина исчезла улыбка, он перестал листать бумаги и напряжённо переспросил:
– Как? Как ты сказал?
– Ольга Владимировна Крылова. А что?
– А дата рождения? – взволнованно спросил Зорин.
Гирш задумался, а Николай Сергеевич начал судорожно искать эту информацию в карте больного и через мгновение нашёл её.
– Пятнадцатое августа 1939 года… – медленно прочитал он, сильно побледнев.
– И? – насторожился Гирш.
Зорин не отвечал. Он молча, медленно подошёл к палате и, уткнувшись лицом в окно, пытался разглядеть что-то внутри, тяжело дыша.
– Коля, что с тобой?! – Не на шутку испугался Семён Яковлевич. – Коля!
Николай Сергеевич обернулся и тихо произнёс:
– Сёма, это – она… Это – моя Оля.
Едва успев произнести это, он схватился за грудь и медленно, облокотившись спиной о стену, опустился на пол. Предметы вокруг него стали расплываться, а в ушах появился странный низкочастотный шум, через плотный занавес которого время от времени доносились обрывки криков:
– Быстрее!.. Срочно на ЭКГ!.. Нужен анализ крови!
Постепенно эти крики стихли, и Зорин отключился.
Глава вторая
Максим вернулся с чашкой в руках в палату Крыловой. Он поставил чай на тумбочку у кровати и спросил:
– Как вы себя чувствуете, Ольга Владимировна?
– Бывало и лучше… Но могло быть и значительно хуже! – ответила она через силу улыбаясь.
– Шутите? Правильно! Юмор – это хорошо. Ваш внутренний настрой – это ведь тоже лекарство.
– Конечно! При моём диагнозе вообще лучшее лекарство – это внутренний настрой! Ну и немного морфия… – Ольга Владимировна взяла чашку и сделала первый глоток. – Спасибо за чай, Максим. С мёдом и мятой… Прямо как я люблю.
– Это