Играют все. Евгений Александрович Осьминожкин
И стоило нарисоваться двум амбалам, как умная девочка поняла, что охранники на работе будут лишь смотреть как ее «уговаривают» пройти в джип. А как ей дальше придется отрабатывать якобы потраченные средства воображение нарисовало за секунду.
– И что никто не вмешался? – спросил Гурген. – Ведь у тебя должны быть средства и других людей. Им не выгодно твое исчезновение.
– Стоит им только узнать, что у меня какие-то проблемы, то полагаю их действия будут аналогичны, – сообщила Надя кисло. – Конечно же, не все до такой степени отморозки. Но что потребуют вывести деньги это точно. Народ за свои копейки держится руки, ногами и зубами.
– Так не копейки же, – пожурил я.
– Ну это я так к слову, – повинилась Надя. – Все же отдают на раскрутку не последнее.
– Тут ты права, – согласился Гурген. – Народ понимает, что может денег лишится, так что дают то, что могут вернуть. Может не быстро, но могут.
– Так что спасибо, тебе друг, – произнесла Надя Гургену. – Но я никуда не поеду.
Гурген вопросительно посмотрел на меня.
– Сам ничего не понимаю, – начал я оправдываться. – То помоги, то никуда не поеду.
– Я может и в жопе, – встряла Надя. – Но далеко не дура. Твой друг меня может увести, но где гарантия, что там не окажется любопытных глаз, что за копейку другую подскажут где я нахожусь?
– Обижаешь, – вклинился Гурген. – В любой регион увезу, горы, моря, все что захочешь. Живи как хочешь, если деньги есть.
– Спасибо, – притворно поблагодарила его Надя. – Но не надо. Люди везде одинаковые. Не смотри так, сердешный друг, прятаться в глухой деревне, где есть только свет и хлеб привозят раз в неделю я не буду. Такая жизнь не для меня, уж лучше сразу сдохнуть.
– Да, но и у меня ты остаться не можешь, – сказал я.
– Почему? –спросила она обиженно. – Выгонишь, чтобы убили?
Гурген посмотрел осуждающе. У Нади увлажнились глаза.
– Да, не гоню я тебя, – начал я оправдываться. – Просто как-то. Ну, неправильно это. Да и с чего ты решила, что здесь тебе лучше, чем в схроне Гургена?
– Я может красивая, но не дура, – уличила Надя. – То с какой легкостью ты меня вытащил, да и сейчас сидишь чай пьешь, будто еще с утра ни в кого не стрелял. Думаешь где-то еще найдется такой же сумасшедший, что решит меня защитить и при том оставаясь таким спокойным?
Гурген заржал в голос.
– А знаешь, она права, – сообщил он, отсмеявшись.
– Но ты не можешь здесь остаться, – возразил я. – У меня своя жизнь. У тебя своя.
– Я не помешаю, – пообещала она.
– Но ко мне приходят люди, – начал я перечислять. – Друзья, женщины.
– Им нельзя будет менять видеть? – спросила она.
– Почему же, нет, можно, – ответил я. – Ну просто, ко мне будут приходить не только чай пить.
Гурген начал тихо сопеть, сдерживая смех.
– А чем я хуже? – задала она вопрос.
Гурген аж поперхнулся чаем.
– Пожалуй, я пойду, – сказал он и быстро поднялся. –