Резервация. Михаил Баковец
не договорив, он громко скрипнул зубами. Рядом всхлипнула женщина, которая молчала всё время, с того момента, как предположила диагноз у Анатолия.
– Пусть он начинает про себя говорить, представится, что ли, – буркнул парень, задетый чужими словами.
– Тут он прав, – пожал плечами мужчина и посмотрел на меня, потом первым представился: – Пётр Григорьевич Мезенцев, сорок лет, бригадир в ИП Мезенцева, строительством занимаюсь, отделкой… занимался, м-да. Зовите меня Петром, и на ты.
– Светлана Владимировна Огольцова, воспитатель в детском саду, тридцать один год и тоже из Н-ска.
– Бамс, – коротко представился парень. – Их земляк и студент. Твоя очередь, чувак.
– Максим Григорьевич Абрамов, двадцать шесть лет, сварщик на нашей оборонке. Ваш земляк. Здесь оказался ночью, наверное. По крайней мере, я спал в момент переноса.
– Одежду здесь нашли? – тут же заинтересовался Пётр. – И обувь? По размеру подошли хорошо? Со стороны смотрится, что она прям как ваша родная, по вам обмялась, только с обувью непонятно.
– Ну, можно сказать, что и нашёл, и она моя родная, – ответил я. Про себя решал дилемму: рассказать всё, как есть, или отделаться общими фактами, налить воды.
– Да ты не мычи, не телись, говори как есть, – сказал Бамс.
– Ты про себя что-то много не сказал. Кличку собачью назвал и только.
– Это ты на грубость нарываешься? – удивился парень и стал медленно подниматься с корточек. – Да ты знаешь, что у нас с такими борзыми делают? Да тебя…
– Тихо вы, – устало произнесла женщина, – надоел ты, Бамс, своей трепотнёй. Максим, вы возраст назвали двадцать шесть, а выглядите на двадцать – двадцать два. Можно с уверенностью сказать, что пару лет на внешность накинули пережитые испытания. Ещё загар на вас свежий, красный, такой по весне ложится, на белую кожу. Вы нам правду про себя говорите?
Вся троица испытующе уставилась на меня.
– Правду, – буркнул я, – только эта правда звучит фантастически. На самом деле мне двадцать шесть, но этому телу двадцать один…
Я рассказал всё без утайки, от момента, когда пришёл в себя на палубе корабля посреди шторма, и до того, как очутился здесь.
– Вот ни фига ж себе! – присвистнул Бамс. – Я когда про тело услышал, то подумал, что ты мозговой паразит какой-то, который меняет носителей, забирает их память и так далее. Наверное, тебя перенесло так из-за сна, что-то я читал, будто душа в спящем теле путешествует где-то. Наверное, её и выдернуло сюда, а этого чувака, Марка, приголубило по башке мачтой, и появилось бесхозное тело…
– Идею интересную подсказал, но дальше чушь полная, – оборвал его Пётр. – Ты не слышал, что кроме Макса в чужие тела ещё больше десяти человек угодило? Что, их всех тоже мачтой ударило по голове?
Бамс хмыкнул, но на этот раз решил промолчать.
– А что с вами случилось потом, как костёр развели? Как вы у пигмеев в плену оказались? Про какого палача говорили? – задал я вопросы товарищам по несчастью.
– Он вас сюда приволок,