София слышит зеркала. Марина Комарова
не ускользнул возмущенный взгляд Ярославы, объяснять свое поведение не стал. Женщины такие женщины. Объяснять им что-либо – дело бесполезное. Особенно когда надо сохранить тайну.
– Если вашу подругу позвало Зеркалье, – вдруг пришел на помощь Клаус, – то сопротивляться зову весьма трудно. Тем более если зов был от Стефана. Возможно, ему нужна помощь. А… возможно, просто любопытство.
Ярослава что-то пробормотала, и Крампе еле сдержался, чтобы не улыбнуться.
«Что-то мне уже не нравится этот ваш Стефан» – прозвучало настолько мило, насколько сам Стефан никогда бы не мог побороться за прозвище «милого».
И пусть сейчас хотелось оказаться подальше от зануды Кенига и не в меру активной подружки Софии, Крампе был искренне благодарен первому, что тот решил рассказать историю. К тому же когда он уезжал, о Леманне кое-что слышал, но только мельком. А тут, кажется, назревает что-то весьма интересное.
– А можно узнать подетальнее? – начала было Ярослава.
Клаус повернул на Катариненштрассе и кивнул:
– Конечно. Слушайте.
«Кто из нас тут еще клеит девиц?» – хмыкнул Крампе и, отвернувшись, задумчиво уставился в окно.
Гамбург держал осень за руку. Тихо шептал сотнями голосов опавших листьев, асфальтом дорог, стеклами окон. Тучи разошлись, и осторожно скользнул между ними бледно-золотой солнечный луч по несущим покой водам Эльбы. Эльба, статная красавица в одежде из серебра и темных волн, скрывала в их глубине любопытных никс и прочих обитателей, готовых в любую минуту выбраться на поверхность и с интересом поглазеть на окружающих.
Жалко, Хуммель их гоняет. Говорит, распустились страшно, глаз да глаз нужен.
– Эрих Шмидт был первым, кто впал в кому. Студент, двадцать лет. Обычный парень, здоровье в норме: ни патологий, ни отклонений. В сомнительные мероприятия не влезал, все свободное время уделял рисованию.
Клаус говорил ровно и спокойно. Его тихий глуховатый голос мерно убаюкивал. Крампе боролся с желанием откинуться на спинку сиденья и прикрыть глаза.
– В кому впал без явных причин. Врачи всю голову сломали, как и почему. Впрочем, официальной версии нет и сейчас.
Кабриолет плавно притормозил на красный свет. Клаус вел аккуратно, словно чувствовал, кто и когда свернет, притормозит или прибавит газу. Хорошо бы такого водителя иметь при себе, только… лучше ему об этом не говорить.
– А… неофициальная? – осторожно спросила Ярослава.
Клаус выдержал паузу, словно нужно было довести слушательницу до какой-то стадии. Обычно так делают в театрах. Вот же выпендрежник.
Кабриолет тронулся. Крампе покосился на напарника и все же подал голос:
– Неофициальная заключается в том… Как вам сказать, просто все найденные в доме Шмидта зеркала были треснувшими. Разумеется, врачи этого не знали. Да и не обратили бы на это внимания. Но… у Стефана хорошие слуги. Нам удалось выяснить, что Зеркалье преступило границу. При этом, скорее всего, выпустило сеть, которая утянула душу Шмидта. Но… не до конца.
– Он