София слышит зеркала. Марина Комарова
защитой весь город, уважаемый. Впрочем, для Городового это в порядке вещей.
Городовой? Я чуть не оступилась на узком козырьке. Обалдеть. Хозяин города, покровитель всего живого и неживого, находящегося на территории Херсона. Он – душа, он – сердце, он – все. Городовой. Он не всемогущ, но может очень многое и знает судьбу каждого горожанина.
Я даже позабыла, где нахожусь. От осознания такой невероятной вещи мысли путались. И пусть я сама далеко не обычный человек, но Городовой… Это как легенда, вдруг ожившая у тебя на глазах и улыбнувшаяся тебе… узкими и бледными губами.
– Кстати, как ваш Сергей Леонидович? – неожиданно спросил Гюнтер. – Совсем прихворал?
Алебастровый лев сел возле Городового и угрожающе зарычал. Не слишком громко, но убедительно. Гюнтер бросил на него короткий взгляд. Карие глаза вспыхнули красным. Я невольно охнула.
– Есть немного, – спокойно согласился Городовой (теперь только Городовой, по имени-отчеству его назвать язык не поворачивался). – Да и не его это вопрос. Смотрите, герр Крампе, чтобы дело не обернулось международным скандалом. Я прекрасно вижу зеркальную связь Софии, которая уходит очень далеко, но…
«Зная вас». Почему-то показалось, что он хочет сказать именно эти слова. Я поерзала спиной о стену, руки и ноги начали затекать. Еще так немного постою и упаду вниз, прямо в объятия обоих. И тут же снова жадно вгляделась в мужчин. Кто такой этот Гюнтер Крампе, если меня сам Городовой предупреждает? Что не просто богатый иностранец, связанный с зеркальщиками, и так ясно. Но дальше-то что?
Гюнтер улыбнулся так, словно услышал изысканный комплимент:
– Польщен, Данила Александрович. Хоть это и не в моих правилах, даю слово, что с ней ничего не случится. Ну да ладно, если не верите мне, спросите Клауса Кенига.
Я не видела лица Городового, однако, кажется, упоминание этого имени возымело должный эффект.
Правда, последовавший комментарий был слишком скупым:
– Ну-ну. Посмотрим.
Гюнтер чуть склонил голову, как бы говоря: что вы, как можно?
Мне захотелось рассмеяться, до того потешно выглядела выходка Гюнтера. Правда, тут же потеряла это желание, так как он резко поднял голову и чуть сощурился. Я затаила дыхание: неужели понял, что меня провели сюда из Зеркалья?
– Данила Александрович, вы любите, когда втроем? – неожиданно спросил Крампе.
Я поперхнулась. Это он о чем сейчас?
– Непременно. Троица, знаете ли, одобрена во многих религиях мира. Особенно если речь идет о святых.
Громко и противно засигналила машина. Городовой резко вскинул руку, пространство вокруг вздрогнуло, донесся скрип тормозов. Медлительный пешеход, едва не попавший под колеса, почти бегом кинулся к тротуару. Водитель ругнулся нецензурным оборотом и поехал дальше. Ух ты. Пешеход прошел мимо Городового, словно того и не было. Ну да, все верно. Он никогда и не догадается, кому обязан жизнью.
– Спасибо, мне и одного выше крыши, – поморщился Гюнтер. – А с вашей троицей