На острие меча. Богдан Сушинский
направить вам пансионессу Амелию де Мюно, – сообщила Стеймен вкрадчивым голосом камердинера, объявляющего о приходе важных гостей, которые уже стоят за спиной. – Француженка. Шестнадцати лет. Девственна и непорочна, как Дева Мария накануне святого зачатия.
– Она… подготовлена? – так же негромко, доверчиво поинтересовалась маман Эжен. – Я имею в виду: достаточно ли она подготовлена?
Прежде чем ответить, Стеймен ступила несколько шагов. Для маман Эжен не было секретом, что англичанка прибегла к этому, чтобы, при своей близорукости, получше рассмотреть ее четко просматривающееся через прозрачную белую накидку тело. Тем не менее не одернула леди. Наоборот, расправила плечи и повертелась перед зеркалом:
«Любуйся, любуйся, старая закоренелая мастурбантка, – мстительно улыбнулась она. – В свои сорок я все еще выгляжу женщиной, которой могут позавидовать двадцатилетние».
Это было правдой. По-девичьи стройная, с туго налитым, слегка смугловатым, под легкий крестьянский загар, телом, маман Эжен не могла не привлекать внимания мужчин и не вызывать зависти женщин. Тем более что одежда, которую она носила, всегда плотно, вызывающе контрастно облегала ее тело. А слегка удлиненное, благородное лицо с не совсем правильными, но довольно привлекательными чертами все еще обходилось без морщин, по крайней мере, глубоких, удивляя своим естественным, здоровым цветом. Вполне приличествующим женщине, большая часть жизни которой прошла в пределах ее загородного имения «Лесная обитель».
– Подготовлена-то она неплохо. Но, смею заметить, строптива.
– Тем не менее пройдет через то же, через что проходят все остальные. Вы объяснили ей, что встреча и беседа со мной – одно из испытаний на подготовленность пансионессы к трудному «пути к короне»?
– Еще бы, госпожа маркиза! Самым тщательнейшим образом.
– Что это важнейшее испытание…
– Сейчас она в этом убедится.
– …которое выдержали многие наши воспитанницы, добившиеся теперь значительного веса не только в парижском свете, но и при дворах иностранных монархов.
Эжен запрокинула голову, осмотрела в зеркало свою длинную смуглую шею, зная, что именно она, скорее любой другой части тела, предаст ее перед ликом старости, и, лишь убедившись, что особого повода для тревоги пока нет, вновь метнула взгляд в сторону леди Стеймен.
– И даже назвала имена некоторых из них. Например, графини д’Оранж, придворной дамы королевы Польши.
– О да, пример, достойный подражания, – насмешливо подтвердила маман Эжен.
– Как, впрочем, и графиня де Ляфер.
– Это – другое дело. Эта еще заявит о себе. И не только в Варшаве. В общем, вы начинаете понимать истинный смысл подготовки пансионесс к предначертанному всем им пути. Кстати, как ведут себя побывавшие здесь до Амелии?
– Молчат, – брякнула Стеймен то, чего, собственно, маман Эжен и добивалась от нее. – Что там у них на душе – меня не интересует. Главное, что они молчат.
Маркиза