Молодая гвардия. Александр Александрович Фадеев
ники
Коротко об авторе
Александр Александрович Фадеев родился в городе Кимры Тверской губернии 11(24) декабря 1901 года. В 1908 году семья переехала на Дальний Восток. В 1912–1919 годах Александр Фадеев учился в коммерческом училище, познакомился с большевиками, вступил на путь революционной борьбы, участвовал в партизанском движении. При подавлении Кронштадтского мятежа был ранен, оставлен в Москве для лечения. Затем последовали два года учебы в Московской горной академии. В 1924–1926 годах – ответственная партийная работа в Краснодаре и в Ростове-на-Дону.
Первый свой рассказ «Против течения» он опубликовал в 1923 году, в 1924-м вышла его повесть «Разлив». Склонного к литературной деятельности Фадеева направили в Москву. По просьбе М. Горького Фадеев готовил в качестве члена оргкомитета I Всесоюзный съезд советских писателей. С 1946 по 1953 год он возглавлял Союз писателей СССР. В 1927 году был издан известный роман Фадеева «Разгром». В 1930–1940 годах печатаются главы его романа «Последний из удэге». В годы Великой Отечественной войны Фадеев был корреспондентом газеты «Правда» и Совинформбюро.
После освобождения Краснодона он приехал туда знакомиться с деятельностью молодежной подпольной организации «Молодая гвардия» и был потрясен подвигом вчерашних школьников. В 1946 году роман «Молодая гвардия» вышел отдельной книгой и получил широчайшее народное признание. Однако в 1947 году роман подвергся резкой критике в газете «Правда»: из него, дескать, выпало самое главное, что характеризует работу комсомола, – руководящая роль партии. Фадеев остро переживал критику. В 1951 году вышла новая редакция романа, и хотя она была признана удачной, Фадеев со временем был отстранен от руководства Союзом писателей.
К середине 1950-х годов в жизни Александра Фадеева накопилось немало проблем, которые он никак не мог разрешить. Партийное руководство страны не прислушивалось к его мнению о положении в литературе. Некоторые соратники по руководству Союза писателей стали его недругами.
«Не вижу возможности дальше жить, – писал он в письме в ЦК КПСС, – так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено… Литература – эта святая святых – отдана на растерзание бюрократам и самым отсталым элементам народа…»
Будучи не в силах справиться со сложившимися обстоятельствами, 13 мая 1956 года Фадеев покончил с собой.
Глава первая
– Нет, ты только посмотри, Валя, что это за чудо! Прелесть… Точно изваяние, – но из какого чудесного материала! Ведь она не мраморная, не алебастровая, а живая, но какая холодная! И какая тонкая, нежная работа, – человеческие руки никогда бы так не сумели. Смотри, как она покоится на воде, чистая, строгая, равнодушная… А это ее отражение в воде, – даже трудно сказать, какая из них прекрасней, – а краски? Смотри, смотри, ведь она не белая, то есть она белая, но сколько оттенков – желтоватых, розоватых, каких-то небесных, а внутри, с этой влагой, она жемчужная, просто ослепительная, – у людей таких и красок и названий-то нет!..
Так говорила, высунувшись из ивового куста на речку, девушка с черными волнистыми косами, в яркой белой кофточке и с такими прекрасными, раскрывшимися от внезапно хлынувшего из них сильного света, повлажневшими черными глазами, что сама она походила на эту лилию, отразившуюся в темной воде.
– Нашла время любоваться! И чудная ты, Уля, ей-богу! – отвечала ей другая девушка, Валя, вслед за ней высунувшая на речку чуть скуластое и чуть курносенькое, но – очень миловидное свежей своей молодостью и добротой лицо. И, не взглянув на лилию, беспокойно поискала взглядом по берегу девушек, от которых они отбились. – Ау!..
– Ау… ау… у-у!.. – отозвались на разные голоса совсем рядом.
– Идите сюда!.. Уля нашла лилию, – сказала Валя, любовно-насмешливо взглянув на подругу.
И в это время снова, как отзвуки дальнего грома, послышались перекаты орудийных выстрелов – оттуда, с северо-запада, из-под Ворошиловграда.
– Опять!
– Опять… – беззвучно повторила Уля, и свет, с такой силой хлынувший из глаз ее, потух.
– Неужто они войдут на этот раз! Боже мой! – сказала Валя. – Помнишь, как в прошлом году переживали? И все обошлось! Но в прошлом году они не подходили так близко. Слышишь, как бухает?
Они помолчали, прислушиваясь.
– Когда я слышу это и вижу небо, такое ясное, вижу ветви деревьев, траву под ногами, чувствую, как ее нагрело солнышко, как она вкусно пахнет, – мне делается так больно, словно все это уже ушло от меня навсегда-навсегда, – грудным волнующимся голосом заговорила Уля. – Душа, кажется, так очерствела от этой войны, ты уже приучила ее не допускать в себя ничего, что может размягчить ее, и вдруг прорвется такая любовь, такая жалость ко всему!.. Ты знаешь, я ведь только тебе могу говорить об этом.
Лица их среди листвы сошлись так близко, что дыхание их смешивалось, и они прямо глядели в глаза друг другу. У Вали глаза были светлые, добрые, широко расставленные, они с покорностью и обожанием