Елена Блаватская. Между светом и тьмой. Александр Сенкевич
Теософическое общество.
Религиозные воззрения Блаватской укрепляли креативных дух Уильяма Балтера Йейтса, Джорджа Уильяма Рассела, Джеймса Джойса – выдающихся представителей ирландского литературного возрождения. Оккультный пафос ее сочинений воздействовал на американских и английских писателей: Джека Лондона, Дэвида Герберта Лоуренса, Томаса Стернза Элиота, Герберта Уэллса, Артура Конан Дойла.
Ее учение о семичленной структуре человеческого существа повлияло на русских писателей-символистов, в особенности на Андрея Белого. Трудно найти хотя бы одного поэта Серебряного века, не испытавшего на себе магизма ее личности и дерзких предположений о происхождении человека и его возможностях. Константин Бальмонт смотрел на нее, как на мистический дух музы Каллиопы. Книги Блаватской высоко ценили Василий Кандинский и ряд других крупных русских художников. Большой интерес к ее работам испытывал один из основоположников абстрактного искусства голландский художник Пит Мондриан. Ее мистическими идеями увлекались Пауль Клее и Поль Гоген. Ее теософские доктрины совершили переворот в сознании таких великих композиторов, как Густав Малер, Ян Сибелиус, Александр Скрябин. Теософские воззрения Блаватской, включая миф о махатмах, оказались созвучными умонастроениям Н. К. и Е. И. Рерихам.
Причины, по которым эти люди обращались к личности и творчеству Блаватской, были различными. Одних из названных лиц она захватила непредсказуемой артистической натурой и анархическим темпераментом, способностью разрушать устойчивые представления о миропорядке всякими перфомансами, вроде появления из ниоткуда пресловутых Учителей, махатм.
Этими экзотическими эскападами она пыталась убедить всех и каждого, что сверхъестественное куда роднее и ближе человеческой душе, чем естественный мир, скучный в своей упорядоченности.
Других интеллектуалов и мастеров кисти, пера и гармонии Блаватская ввела в соблазн умопомрачительной мудростью древних, словно навсегда утерянной, но, к счастью, вновь обнаруженной, из которой выпирала духовность, как ребра из-под кожи истощенного долгой аскезой йога. И наконец, всех остальных она просто загипнотизировала целеустремленностью, непреклонной волей и сокрушительным оптимизмом.
Обладая всеми этими качествами, Блаватская не обращала внимание на привходящие неблагоприятные жизненные обстоятельства и на всех парусах неслась к намеченной цели.
Время, в котором оказались востребованными сочинения моей героини, требовало от людей во всех сферах их деятельности коллективных усилий. В итоге, однако, плодами победы удавалось воспользоваться вовсе не тем, кто ее подготавливал, не какой-то группе единомышленников, а единственному человеку, лидеру, который выпрыгивал из коллектива, использовав его, как батут или как туго сжатую пружину. При этом на бывших сподвижников выливались потоки грязи.
Может быть, это был самым важный урок, который она преподала