Варяжский десант. Андрей Горюнов
пи2сать, товарищ полковник.
– Это почему?
– Запрещено! Идемте на ту сторону.
Перейдя встречную полосу пустынной трассы, офицеры встали лицом к лесу, слегка сойдя с дороги.
– А какая разница? – не унимался Астахов. – Тут лес, и там лес. На той стороне мочиться, на этой ли…
– Разница есть. Немалая, – уверенно кивнул Аверьянов. – Чуть погодя поймете.
Справив нужду, они снова пересекли шоссе, подойдя к автомобилю слева.
Аверьянов сел за руль и, ожесточенно хлопнув дверью, нетерпеливо забарабанил пальцами по рулю, ожидая, пока полковник дойдет до правой передней двери. Обойдя автомобиль и дернув ручку, Астахов обнаружил, что дверь заперта.
– Эй! – Астахов постучал по стеклу костяшками пальцев. – Чего ты запер-то?
Николай показал ему молча – обойди, дескать, подойди ко мне, к окну, поближе, – что скажу-то…
Обойдя вновь капот «опеля» – теперь уже в обратную сторону, справа налево, – капраз склонился к окну водителя:
– Очумел, что ли?
Аверьянов опустил немного стекло – пальца на три:
– Вот вам и разница – между правой и левой обочиной шоссе. От левого кювета до машины ближе мне. Поэтому я внутри, а вы – снаружи. Поняли теперь?
– Я не понял, чего ты добиваешься!
– У меня легковушка, каперанг. Я дрова не вожу. Только людей. С вещами. Там сзади грузовик наш идет порожняком, минут через сорок здесь будет. Он как раз дрова-чурки, дерьмо всякое возит, он и тебя подберет. Ну, целоваться мы на прощание не станем… – вздохнул Николай, поднимая стекло.
– Да я тебя, капитан, из-под земли за это достану! – рассвирепел Астахов.
– Из-под земли доставать будешь, верно, – кивнул Николай, вновь приспуская стекло. – Ведь я тебя зарою по уши.
Астахов защелкал клювом, яростно озираясь в поисках достойного ответа. Почуяв, что переборщил, Николай опустил стекло и кивнул на место пассажира:
– Ну, не серчай так. Садись. Поехали.
Едва не чеканя шаг, капраз обошел передок машины, слева направо, обуреваемый страстью растерзать наглого капитана. Дернув правую дверь так, что «опель» покачнулся, Астахов убедился, что она по-прежнему заперта.
– Назад садись. Я тебя рядом боюсь теперь сажать.
Задняя дверь тоже оказалась запертой.
– И надо же – в разведку! Ну каких доверчивых козлов берут?! – признался Аверьянов, приоткрыв окно пассажира. – Вот сроду не подумал бы!
– Ты ж… Я ж… – прошипел Астахов.
– Ну просто детский сад! – покачал головой Аверьянов и, врубив сразу вторую, рванул с места.
На развилке, вместо того чтобы повернуть домой, Николай, хмыкнув, завернул в город, в родной райцентр.
Ему было ясно как день, что дело нечисто. По своему опыту Николай знал, что, когда начинаются проникновенные речи на тему патриотизма, взывание к совести, к разуму, тут уж смотри в оба. Тебя дурят. Тебя разводят. А потом тебя подставят или зачистят, уберут. Но уж в любом случае ты на них попашешь – задарма и от души.
Это известная мышеловка: «Если