Страшнее пистолета. Анна Ольховская
человек! Вам нельзя делать резких движений… Минуточку! А с чего вдруг вы решили делать эти движения? Вы… вы меня слышите? – оживился доктор, вместе с шкафоподобным охранником поднимая пациента с пола. – Понимаете?
– Да, – прохрипел Кирилл сквозь судорожно стиснутые зубы.
– Великолепно! – аж подпрыгнул на месте эскулап. – Сейчас сделаем укольчик, во-о-от так. Ну, с возвращением вас, Кирилл Константинович!
– Откуда? – возвращаться полностью, так сказать, Кирилл не собирался, поскольку тесное общение с родственниками нынешними и будущими в его ближайшие жизненные планы не входило. Доктор ведь упоминал о возможной умственной неполноценности? Вот и отлично. – Я куда-то ездил?
– Вы… – Каплан склонился над пациентом, пристально вглядываясь ему в глаза. – Вы что-либо помните?
– Да, конечно.
Злобные маленькие твари под действием инъекции постепенно начали укладываться в спячку, уволакивая в норы боль. Теперь можно было сосредоточиться на разговоре.
– Что именно вы помните?
– Да все. Вот только не понимаю, где я и как сюда попал.
– Та-а-ак, – доктор вцепился в кончик своего внушительного носа и принялся измываться над беднягой, заставляя мучительно краснеть. – Давайте по порядку. Как вас зовут?
– Кирилл. Кирилл Витке.
– Замечательно. Где вы работаете?
– Нигде.
– То есть?
– Я еще учусь. В школе. А где папа? И почему мне так больно? Я что, под машину попал, да?
– Мгм, – сделав нос похожим на воспаленный хобот муравьеда, Вениамин Израилевич оставил беднягу в покое и, присев на край кровати, успокаивающе похлопал Кирилла по руке: – А сколько вам лет, юноша?
– Двенадцать. Что вы все спрашиваете и спрашиваете? Почему сами не отвечаете? И… и почему у меня такой странный голос? Где папа? Я хочу домой!
Главное, не переиграть. Рыдать будем? Нет, не будем. В этом возрасте он считал себя взрослым парнем, жестким и суровым. А орать – орать можно сколько угодно.
– Все-все, успокойся, – перешел на «ты» Каплан, – скоро придет твой брат, он все и объяснит. А пока я попрошу тебя лежать тихо и не пробовать вставать. Тебе пока нельзя.
– Но что случилось?
– Ты заболел, очень серьезно заболел. И для того, чтобы выздороветь, должен меня слушаться. Я – твой лечащий врач, меня зовут Вениамин Израилевич.
– Очень приятно, – буркнул Кирилл и отвернулся. – Я в туалет хочу.
– Сейчас придет санитарка и даст тебе утку.
– На фиг мне утка? Я есть не хочу, я писать хочу!
– Кирилл, – доктор наклонился и вытащил из-под кровати раздавленный асфальтовым катком чайник без крышки, – уткой в больницах называют вот эту штуку, она лежачим больным вместо туалета.
– Чего-о-о? Не буду я в эту штуку, да еще в присутствии посторонней тетки! Помогите мне дойти до туалета!
– Тебе снова будет больно, к тому же ты еще слишком слаб, чтобы справиться самостоятельно.
– Отведите.