Атлетичный мозг. Как нейробиология совершает революцию в спорте и помогает вам добиться высоких результатов. Амит Кетвала
в октябре 2016 г. К этому сроку он запланировал завершить свою программу подготовки, рассчитанную как раз на 10 000 часов.
Данное правило также знаменует собой кардинальную смену парадигмы в нейробиологии, что стало особенно заметно за последние лет сорок. Речь о развенчании представления о том, что талант – вещь врожденная. В начале XIX в., когда наука о мозге только формировалась, была популярна концепция, известная как френология.
Согласно ей, наши мысли и эмоции локализованы в различных участках мозга, причем психологические особенности конкретного человека можно точно определить путем детального обмера черепа в соответствующих местах. Многие сегодня берут в качестве предмета интерьера керамический череп с размеченными на нем областями, загадочно подписанными «интуиция» или «предвидение».
С точки зрения современной науки мозг представляет собой подвижную, гибкую и адаптирующуюся систему, формируемую как природой, так и обучением. Разумеется, успешные спортсмены отчасти обязаны своими достижениями генетике: нельзя выйти в финал стометровки на Олимпиаде, не имея нужного типа быстро сокращающихся мышечных волокон, сколько часов в день ни тренируйся.[44] В главе 1 мы уже установили связь между качеством игры бэттера в бейсболе и его врожденной остротой зрения, что определяет его способность замечать вращение мяча на начальном этапе подачи.
Конечно, различные комментаторы и болельщики часто говорят о врожденном таланте, одаренности отдельных спортсменов, тем не менее ученые склонны считать мастерство следствием не природного дара, а практики. Или же, как утверждает Гладуэлл в «Гениях и аутсайдерах», по крайней мере, возможности практиковаться более 10 000 часов, а это зачастую зависит от условий и определенного везения.
Примером может служить биография гольфиста Рори Макилроя, который шестилетним мальчиком посылал мячи ударом клюшки прямиком в стиральную машину, став героем репортажа на ирландском телевидении, или знаменитых сестер Уильямс. Когда Серена и Винус были еще маленькими, их отец Ричард завел досье на 78 страницах, где подробно расписал свой план по воспитанию из них лидеров мирового женского тенниса.
Ни один спортсмен не рождается с умением рассчитывать траекторию мяча после отскока или принимать выверенные решения за долю секунды. Все это навыки, на формирование которых уходят тысячи часов тренировок. Такие тренировки, как, впрочем, и все, что мы делаем, заставляют наш мозг изменяться. Когда Билли Морган спускается по склону на сноуборде или приземляется после прыжка, он оставляет следы не только на снегу, но и в собственной голове.
В этом суть нейропластичности. Наш разум – такой же податливый материал, как пластилин. Потому наш мозг является гибкой системой, способной к научению на основе полученного опыта, а также к адаптации и восстановлению после травм. Любые наши действия, равно как и все, что действует на нас, вызывает в мозге небольшие изменения. Со
Это тем не менее не означает, что можно гарантированно стать хорошим спринтером и что гены здесь совершенно ни при чем. В книге Даниэла Койла «Код таланта» (The Talent Code) отмечается, что у большинства лучших спринтеров планеты есть старшие братья или сестры, из чего следует, что наличие рядом того, кто бегает чуть быстрее, служит прекрасным стимулом к развитию.