Магнификус II. Иван Охлобыстин
Это приказ.
– Кто ты такой, чтобы приказывать? – усмехнулась Наола.
– Он Древний, – нехотя проинформировал Шарскун, убирая оружие.
– Наола Корстейн, дочь Манфреда фон Корстейна и Оливии фон Рауковой, приветствует тебя! – встала перед Сергеем на одно колено девушка и положила под ноги молодому человеку мечи. – Приказывай!
– Признаться, мне это нравится, – усмехнулся Второй – Только я не знаю, что приказывать кроме того, что я уже приказал.
– Прикажи пригласить тебя в гости ко мне, – без тени смущения предложила Наола. – Древний украсит своим присутствием мой дом. Он тут неподалеку.
– Не делай этого, – буркнул скейвен, – у меня плохие предчувствия.
– Почему же, – задумался Сергей, – помоемся, поедим. Потом еще чего-нибудь придумаем.
– Придумаем, придумаем. Неизвестно, кто кого поест, – продолжил бурчать Шарскун. – Если она из Нежитей, то нет никаких гарантий. Потом, я слышал о ее папе. Папа любит чужую кровь.
– Любит, – согласилась девушка и добавила. – Но я тебя и не приглашала.
– Вот что я решил, – сказал Второй, – я устал от монстров, подвигов и вообще устал. Я и Шарскун погостим до утра, а потом пойдем дальше.
– Но!.. – хотела было возразить девушка, но махнула рукой. – Все равно моей репутации уже ничего не грозит. Соседи меня боятся и ненавидят, и вся прислуга у меня из привидений. Дом сторожат два дракона. Муж и жена. Они очень молодые. Я их сама вырастила. Папа постоянно где-то путешествует. Поговорить не с кем.
По дороге к дому Наолы Сергей предавался размышлениям, большей частью сумбурным: «Слова „странно“ или „удивительно“ явно не подходят для описания всего происходящего со мной. Есть несколько вариантов. Первый – я отравился в оперном буфете эклером и умер. Значит, сейчас я в аду, потому что рай не для таких, как я. Второй – это реальность, но тогда все остальное пережитое мной нереально, а так – сон туманный, причем депрессивный. Я хотел быть физиком, я им стал, и все это закончилось работой в мебельном магазине. Я хотел стать публицистом, и это закончилось там же. Я хотел любить, и это закончилось два раза антибиотиками, два раза мордобоем и два раза непонятно чем. Все происходящее сейчас должно было давно свести меня с ума, но не свело. Хотя это вариант – безумие. Пить меньше нужно. Однако мое безумие строго сюжетно и имеет некую логику. Коей, кстати, не имела предыдущая жизнь года этак три-четыре. Что же мне горемыке делать? Да ничего. Я иду за очень симпатичной девчонкой с хвостатым мутантом, к которому я начал привыкать, и он у меня вызывает меньше отвращения, чем сосед по лестничной площадке. Плюс я недавно совершил подвиг, чего в обычной жизни никогда бы не сделал, поскольку боюсь смерти, боли и унижения. С другой стороны, хочется узнать, как вся эта история завершится. Думаю – плохо. Но это все-таки история, а не учетная запись шариковой ручкой в кладбищенской канцелярии. Меня воротит от этих бетонных плит с тесненной золотянкой надписью – „тот-то, тогда-то, от друзей и близких“. Здесь хоть какая-то легенда полагается, а если повезет –