Месть Аскольда. Юрий Торубаров
ей захотелось уйти из этих постылых хором, чтобы не видеть злые глаза хозяйки, не встречаться с князем.
«Уйду к Зосиму. Буду там дожидаться возвращения любимого, а потом не останемся в этом городе и дня», – она начала было собирать свои вещи, как вдруг на глаза попалась рубашка Василия. И тотчас вспомнились слова князя Михаила: «Если Аскольду потребуется помощь, я немедленно окажу ее».
«Уйду, – крутилось в голове, – а князь разгневается и помощи не пошлет… Ой, что делать, что делать»? – слезы градом потекли из глаз.
Она в бессилии опустилась на пол.
– О Господи, за что Ты меня так наказываешь?! Помоги мне, пошли хоть одного человека, с кем я могла бы поделиться… – так, в слезах, она просидела до глубокой ночи. Не вышла и к ужину.
Князь вечером подозрительно посмотрел на супругу, внезапно насупился и просидел так до конца ужина.
У себя в опочивальне княгиня дала волю своему гневу. Она отпустила звонкую пощечину девице: ей показалось, что та неправильно поставила чувяки. Потом зло отчитала Флориху – за то, что та подала якобы недозревший квас. И наконец приказала позвать к ней Путшу.
Тот как-то боком, исподлобья поглядывая на госпожу, вошел в опочивальню.
– Ты чего такой сумрачный, будто бык на привязи?
– За что, матушка, ругать будешь? – вопросом на вопрос ответил верный слуга.
– Ай не за што? Я тебе говорила, чтобы ты присматривал за этой молодухой. А ты?
– Смотрю, – угрюмо ответил Путша.
– Смотришь? Так насмотрелся, что она, бесстыдница, скоро повесится на шею моему дураку! – взвизгнула княгиня и замахнулась на слугу.
Тот, прикрыв голову руками, подставил ей свою спину. Княгиня ожесточенно заколотила по ней.
– Спинища как чурбан, – жалобно промолвила она и затрясла отбитой ладонью.
Увидев, что гнев повелительницы прошел, Путша осмелел:
– Дозволь, матушка, бросить ее в темницу. Больше оттуда она у меня не вырвется.
– Еще рано, Путятушка, – вздохнула княгиня. – Подожди, близок тот денечек, – она загадочно улыбнулась. – А пока вот что… – и она стала что-то шептать ему на ухо, поглядывая с опаской на дверь.
Он слушал не мигая, стараясь запомнить каждое слово. Иногда кивал головой.
– А теперь ступай, – приказала княгиня. – Сколько раз я тебе говорила не называть меня матушкой!
– Все исполню, матушка… э-э… – Путша махнул рукой. – Не гневись: что тут засело, – он щелкнул себя по лбу, – колом не вышибешь.
Когда и утром за столом не оказалось Всеславны, князь вдруг гневно ударил ложкой по тарелке, та вдребезги разлетелась. Княгиня, сделав невинное лицо, пропела сладеньким голосочком:
– Что-то наша гостья занемогла, пойду погляжу.
Она встала и с видом глубокой тревоги поплыла к двери.
– Что приключилось, голубушка? – вкрадчиво спросила княгиня, войдя в опочивальню.
Всеславна сидела у окна. Глаза ее были красны от слез.
– Что