Истинный джентльмен. Алекс Вуд
красавицы…
– И также поняла, что люблю тебя не просто так, как раньше, а по-настоящему. Сильно и навсегда. Я очень тебя люблю, Майк, и мне нет дела ни до кого другого. Можешь теперь думать обо мне все, что угодно.
Она оторвала от пола свои глазищи и подняла их на меня. Всего лишь секунду назад я готовился блеснуть красноречием и прочитать небольшую лекцию на тему о любовных иллюзиях и о сладком запретном плоде. Но было что-то в ее глазах, что меня остановило. Истинная боль, страдание… И сердце мое глухо заворчало в груди. Эта девочка с сияющими глазами ждет от меня не нотации. Она ни на что не рассчитывает, но она надеется, со всей страстью своих девятнадцати лет…
Могу ли я обмануть ее ожидания? Признание нелегко далось ей. Какой бы легкомысленной и беспечной ни была Вероника, ей было тяжело произнести эти слова. Неужели теперь я начну рассуждать о заблуждениях юности и неправильных оценках, когда всю суть моего послания можно свести к тому, что я-то ее не люблю? Это жестоко, обидно и неприлично. Нет ни одной причины, по которой я не могу осчастливить сейчас юную Веронику ответным признанием. Вернее, почти ни одной, но об этом не стоит даже и упоминать…
– Вероника, я должен сказать, что ты застала меня врасплох, – сказал я.
Отчаяние, промелькнувшее в ее глазах, заставило меня поторопиться.
– Но я счастлив, что ты решилась открыться мне. Я бы не смог заговорить с тобой первым… Ты слишком молода, слишком красива, чтобы я осмелился…
Я запутался и замолчал, но Вероника, кажется, истолковала паузу в свою пользу. Она растерянно заморгала, а потом вдруг улыбнулась.
– То есть, ты хочешь сказать, что… – начала она.
Но закончить фразу я должен был сам.
– С той самой минуты, что я увидел тебя, я потерял покой, – решительно произнес я. – Я… л-люблю тебя, Вероника.
Видимо, влюбленным свойственно стремление к самообману. Женщина, не испытывающая ко мне никаких чувств, сразу бы заподозрила неладное. Из меня неважный актер, и я не сумел вдохнуть в свои слова пыл истинной любви. Однако Вероника была рада и такому признанию.
– Это чудо! – закричала она от избытка чувств. – А я то была уверена, что ты слишком холоден, чтобы влюбиться в кого-нибудь на самом деле!
Я поцеловал ее волосы. Милое наивное дитя! Что ты понимаешь в любви…
2
Вероника Маунтрой
Я влюбилась в него с первого взгляда и на всю жизнь. Думаете, такого не бывает? Еще как бывает!
Мне было семнадцать, когда мой кузен Джерри (вообще-то Джеральд Астор, граф Рочестер, но для меня просто Джерри) вздумал жениться на французской танцовщице. Шуму было немало, но двадцатый век – не пятнадцатый, и попробуй запрети кому-нибудь выбрать себе пару по сердцу. Я бы, например, весь город разнесла, если бы papa стал навязывать мне кого-нибудь! Так и Джерри поступил всем вопреки. Молодец. Хоть что-то в жизни сам сделал.
Помолвка была изумительной. Отец Джерри еще богаче моего (хотя, кажется, что это вряд ли возможно) и закатил настоящее пиршество. Невеста, вся усыпанная